Ведьма лениво выходит из-за угла, мажет по мне взглядом, словно оценивает, достойна ли я её внимания. Решив, вероятно, что нет и грациозно махнув хвостом, она уходит на кухню.

Открываю пачку корма, выдавливаю в тарелочку.

Пока Ведьма, чавкая, набивает желудок, я достаю телефон. Секунду держу его в руках, задумчиво прижимаю к подбородку.

Набираю в поиске: «Амур»…

Юля.

Заканчиваю последний урок под трель звонка. Дети подскакивают, закидывают учебники в рюкзаки.

– Готовимся к тесту по последним темам! – Повышаю голос, стараясь перекричать гомон. – Période d'examen intermédiaire. Au revoir, les enfants.

– Au revoir, madame! – Отвечают дети нестройным хором и выходят из класса.

Жду, пока кабинет опустеет. Сгребаю со стола ключи, стопку тетрадей, запираю дверь и направляюсь вниз, к директору.

Мне предстоит сложный разговор. Хотя разговоры о Матвее никогда не бывают лёгкими. Увы, но мои жалобы зачастую остаются висеть в воздухе. Максимум, что делает администрация – вызывает Матвея на беседу, после которой он ещё неделю ведёт себя прилично, но потом неизменно возвращается на старые рельсы.

Звуки моих торопливых шагов отскакивают от стен и поднимаются к потолку.

Каблуки ритмично цокают.

Подняв запястье, проверяю время на наручных часах. Не глядя вперёд, поворачиваю за угол и тут же врезаюсь в кого-то.

По инерции делаю пару шагов назад, чтобы сохранить баланс. Тетради, взмыв в воздух, опадают мне под ноги.

– Прошу прощения, я… – Поднимаю взгляд, упираясь им в искривлённые в усмешке губы. – Снова ты?!

– Конечно. Я ведь обещал, что мы увидимся.

Присаживаюсь на корточки, чтобы собрать тетради. Ян делает то же самое – сгребает несколько, подбивает их о колено, подравнивая, и протягивает мне.

Выхватываю их из его рук, не скрывая раздражения.

– Что ты здесь делаешь?

– Приехал уладить одну небольшую проблему, – Ян встаёт и подаёт мне руку, чтобы помочь подняться. – Матвей подходил к тебе сегодня?

Игнорируя его «благородный» жест, встаю сама. Одёргиваю узкую юбку на бёдрах.

– Нет, и слава богу. Пусть он не приближается ко мне без необходимости.

Ян поджимает губы, задумчиво кивает.

– Ладно. Значит, поговорю с ним ещё раз. Так когда мы начинаем?

– Начинаем что? – С недоумением поднимаю брови.

– Репетиторство. У меня не так много времени.

– Прекрасно, потому что у меня его вообще нет. Тебе придётся найти другого преподавателя.

Он улыбается, качает головой, но ничего не говорит – просто уходит.

Мои же ладони сжимаются в кулаки.

С тяжёлым вздохом продолжаю путь к директору.

Стучу в дверь, жду приглашения и вхожу. Павел Ларионович указывает мне на кресло напротив.

Сажусь.

– Павел Ларионович, я пришла поговорить о Петрове.

– Я так и понял. Он только что ушёл.

– Нет, – отрицательно верчу головой. – Я хочу поговорить о младшем. О Матвее.

Директор устало вздыхает, снимает очки в тонкой прямоугольной оправе. Потирает переносицу, на которой выделяются красные вдавленные следы от носовых упоров, и тут же возвращает очки на место.

– Юля Викторовна, я знаю о том, что произошло. Этот инцидент мы с Яном Дмитриевичем уже обсудили. Он сказал, что провёл с племянником воспитательную беседу и поручился за мальчика. Я в курсе, что вы в сложных отношениях с Матвеем. В курсе. Однако мы должны довести его до выпускного класса, – он разводит руки в стороны. – Иначе никак.

– Вы потворствуете злу.

– Я всего лишь стараюсь замять конфликт.

– Давно пора не заминать, а дать ему вылиться во что-то иное. Можно хотя бы поставить мальчика на внутришкольный учёт? А по-хорошему – на учёт в ПДН.