— А ты, Таисия? Какого хрена ты появилась? Я жил спокойно, — шипит он, не отводя взгляда от моих глаз, словно хочет прожечь их насквозь. — Нравятся американские горки?

17. Глава 13 

Бах-бах-бах.

Такое ощущение, что сердце уже в висках ритм отбивает.

«Что? Что он только что сказал?»

Внутренний голос визжит в шоке. Я втягиваю воздух через ноздри, стараясь успокоить дыхание. Внутри всё вибрирует, тянет, словно нервы натянуты до предела. Вот почему я села в эту грёбаную тачку. Чтобы ощутить весь этот накал эмоций. Чтобы нервы снова были на грани, чтобы внутри всё защекотало, будто я срываюсь вниз с самой высокой американской горки.

«Как удачно он привёл пример, да?»

Вот только... Я уже каталась. И всё закончилось очень плохо. Сейчас я очень здраво оцениваю то, что имею.

Да, с Димой нет такого адреналина. Потому что он другой. И это мой осознанный выбор. Взрослый.

— Не льсти себе, Гордеев. Я возвращалась сюда не для того, чтобы прокатиться на барахлящей карусели.

Его глаза вспыхивают. На лице появляется опасная усмешка, и пространство между нами снова становится удушающе тесным. Он не отводит от меня взгляда, и я чувствую, как дыхание перехватывает.

«Да ты можешь хоть раз прикусить свой язык? Какого хера ты его провоцируешь?» — внутренний голос отчаянно пытается меня образумить.

— Опасную игру затеваешь, Таисия Руслановна.

Его голос звучит низко и хрипло, почти шёпотом, но от этой интонации по позвоночнику пробегает разряд тока. Внутри что-то приятно стягивает, и я мысленно задаю себе вопрос: «Сука ли я?» Возможно. Потому что сам факт того, что Гордеев всё так же не может себя сдерживать в моём присутствии, тешит моё самолюбие.

Потому что тогда, когда он не пришёл. Когда я его ждала и на что-то глупо надеялась, он что-то убил внутри меня. Заставил меня в себе сомневаться, а это самое худшее, что могло произойти со мной, всегда уверенной в себе до неприличия. Потребовалось немало времени, чтобы хоть немного прийти в себя, вернуть контроль над собственными эмоциями и жизнью.

Да, я не отрицаю своей вины. Было много дерьма. И моя неопытность, моя слепая доверчивость сыграли тогда со мной злую шутку. И я вынесла урок из всего этого. Горький урок. Но он мог поступить иначе. Не так жестоко. Не с таким холодным расчётом, от которого внутри всё обжигает до сих пор.

— Вижу, вам не так плохо, Артём Юрьевич. На умирающего лебедя не тянете. Так что повторю свою просьбу: остановите машину.

Гордеев продолжает усмехаться, сканировать меня своим пристальным взглядом, который обжигает сильнее прикосновения, но приказ водителю он по-прежнему не отдаёт. Вместо этого уголки его губ растягиваются в наглой, самоуверенной улыбке.

В моей сумке начинает вибрировать телефон, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Я хватаю сумку, достаю телефон и вижу на экране имя Димы.

Палец замирает над экраном, а сердце начинает тревожно колотиться. Медленно поднимаю взгляд на Гордеева, который с ленивым интересом наблюдает за мной.

— Да, милый, — принимаю вызов, прижимаю телефон к уху. Вижу, как Гордеев заметно кривится от моих слов, и меня это совершенно не расстраивает. Даже, наоборот, приятно.

— Тай, ты ещё на дне рождения? — голос Димы звучит немного взволнованно.

— Да, — произношу спокойно, стараясь контролировать голос.

Гашу в себе чувство вины из-за того, что вру. Я позже отругаю себя за все глупые поступки, которые совершила сегодня.

— Я в гостинице. Решил сюрприз сделать, приехать пораньше, — Дима замолкает на секунду. — После нашего разговора не мог спокойно сидеть, решил, что надо быстрее прилетать и разбираться со всем на месте. Я могу приехать на праздник.