Это ведь вопрос репутации...

Слова, от которых тошнит. Сначала я с ними росла, а затем меня швырнули туда, где это больше, чем постулат.

Но сейчас плевать.

Двигаюсь в сторону уборных через зал. А в фойе осматриваюсь в поисках нужных указателей. Окрываю дверь в небольшое помещение, которая как раз соединяет мужское и женское.

Однако, когда я готова облокотиться на столешницу у зеркал, а вздох облегчения готов сорваться с моих губ, я застываю.

В отражение смотрю на то, как Демьян стоит, прислонившись к стене.
Дверь сама захлопывается сзади и это заставляет тело отмереть.

Не знаю, как себя вести, начать ли разговор или уйти молча.

Пульс зашкаливает и, кажется, бьется в висках.

— Пожелание не шибко исполнилось, верно? — вдруг хрипло звучит мне в спину.

В зеркале прищуренный взгляд темных глаз застывает на мне.

— Какое? — не хмурюсь, а скорее готовлюсь к этой схватке.
— Забыла?
— Демьян, о чем ты? — начинаю раздражаться, но только потому что не могу показать ему то, что наяву все иначе.

Что бережно храню внутри свою любовь, приправленную чувством вины, страданиями и мукой.
Сейчас ведь нет смысла ворошить прошлое…он не готов это услышать, вижу. Осознаю, что наверное стоило это сделать раньше…но моя слабость была сильнее.

К тому же, я не знала, и до сих пор не знаю, замешан ли в этом сам Марк, и что конкретно они могли бы сделать Демьяну.

Мужчина отталкивается от стены, двигаясь ближе, а моя грудная клетка застывает во вдохе. Аромат, который чувствовала в носу, даже когда его не было рядом, молниеносно переносит в то время.

Табак, виски и дерево.
Глаза невольно прикрываются, а рука касается шеи, потирая кожу до красных пятен.

— Счастлива со своим Буратино? — улыбается.

Но в этой улыбке ничего хорошего нет.
Напротив, она пугающе расчетливая.

— А это имеет значение? — посылаю печальный взгляд.
— Судя по всему, говорить мы совершенно разучились. — отвечает жестче.

Молчу. Не знаю, что сказать. А с другой стороны, я ведь виновата.

— Демьян, зачем ты здесь? — все же поворачиваюсь, глядя мужчине в глаза.
— Нервничаешь? — встает ближе, а в глазах просыпается ярость: — Можешь не волноваться, пачкать руки я не стану.

Вот казалось бы, он почти не меняет выражения лица, но я вижу его злобу.
И это слишком сложно. Потому что раньше эти глаза на меня никогда так не смотрели.
А теперь это единственное возможное между нами.

— Не надо, не стоит…— сама не понимаю, о чем прошу.
— То есть тогда, по-твоему, стоило?! Да ты, еще та лицемерная дрянь, Ева… — цедит сквозь зубы: ---Хотя мог бы догадаться, что такая же, как и они.

И к черту его оскорбления, мне хочется потушить этот огонь ярости. Хочется плакать и кричать, что я не могла иначе. Что только ради него сделала это. Потому что до смерти боялась, что ему причинят вред…

— Прости…— все, что могу ему шепнуть в ответ, старательно удерживая слезы.
— Прости? — театрально вздергивает брови и хлопает ладонями: — Нет, девочка моя, так просто теперь не получится. Ты наблюдай, твое место в первом ряду. — а затем чуть ближе наклоняется и шепчет в ухо: --- Однако, к выходу на сцену подготовься. Я специально выделю тебе эпизод.

И не взглянув, он отворачивается и выходит из помещения.

А я ломаюсь. Даю волю слезам, закусывая кулак, чтобы не скулить в голос. Если бы не столешница, то упала бы...

Единственное, чего хочу, чтобы мне дали пережить эту раздирающую боль и осознание, что тот, кого я люблю теперь больше жизни ненавидит меня.

4. Визуализация

Дорогие читатели!

Начнем знакомиться с героями)