Девушка проявляла интерес с самого начала, не открыто, очень скромно. Была секретарем в одной из фирм застройщиков, которую я прибрал к рукам. Так и пришлось знакомиться ближе, а дальше…

Она напоминала ее, и пусть я, отчаянно это скрывал от себя самого, вероятно именно это стало решающим фактором. Одна лишь разница в том, что Лиза принимает меня безоговорочно.

Не обращает внимания ни на что, кроме меня. Ее не волнуют суды на тему, что она спит с одним из учредителей. Ей на все это начхать.

Заботится, восхищается, и любит…о чем постоянно напоминает.

И пожалуй, можно сказать, я счастлив.

Не так, как раньше и не так, как мог бы, не будь прошлого.

По-своему.

Прошу водителя остановить машину.

— Ты едь домой. — озвучиваю ошарашенной девушке: — Мне нужно заехать в одно место.

— Но ночь…— хмурится, тем не менее молчит.

Вылезаю из машины, расслабляя ворот рубашки.

Слова, сказанные напоследок, той, что раскромсала грудную клетку, не покидают головы.

“Не ты, так он или его семья добьет, какая разница.”

И тут же следом простреливает.

“Умереть от рук любимого человека…”

Останавливаю шаг, поднимая глаза в хмурое небо.

Отчаянное желание что-нибудь сломать, раскрошить в щепки, как она когда-то поступила.

И тут же рассудок вопит, что не должен ее слушать, не должен испытывать жалость и давать слабину.

Каждый день, сидя в одиночестве, я говорил себе, что все они поплатятся.

А клеймо, оставленное на всю жизнь, красуется на предплечье напоминанием.

Безусловно, благодаря многим личностям оттуда, я добился того места, где нахожусь сегодня.

Но если признаться, то было бы гораздо лучше, будь я все тем же бедным парнем, живущим в потасканной квартире. По крайней мере, не стал бы таким ублюдком.

Шагаю дальше, испытывая иррациональное желание убедиться, что она в порядке.

И это в корне неправильно.

Она удалила меня из своей жизни, заперев в камеру и выйдя замуж. Я начал жизнь с чистого листа, сделав предложение Лизе.

Точка.

Сейчас останется доделать начатое и спокойно оставить их здесь, как закрытую книгу.

И хрен его знает, но гештальт не закрывался без этих действий, и есть догадка, что не закроется, если я не воплощу ту часть плана, которая заготовлена только для нее…

Твою мать, это биполярка.

В один день ненавижу, во второй ненависть с примесью жалости и безуспешных попыток оправдать.

Только как, черт возьми, можно оправдать?!

Многих ли любимая девушка ни за что отправляла в тюрьму?! Собственными руками писала заявление на того, кому клялась в любви. Кому впервые беззаветно отдавалась. Кому говорила, что жизнь по-настоящему возможна только с ним.

Сука!

Рычу в пустоту улицы.

На протяжении шести лет эти воспоминания режут наживую изнутри с извечным вопросом почему.

Хоть уже не так люто, как тогда.

Первое время думал сдохну от того, как раскурочивает внутренности.

Хуже наркотической ломки.

Под препаратами сознание туманится, а тут ты, мать его, все понимаешь, только яростно сопротивляешься верить.

Испытываешь весь спектр ярости. От тихой, стирающей зубы в пыль до разрывающей нутро. Бьешь бетонные стены кулаком до того, пока костяшки, истекая кровью, не отнимаются окончательно.

Потому что, блядь, не можешь представить, как любимый человек может так поступить…

Не дурак и логично, что папаша Шолохов приложил руку, но ведь не настолько, чтобы заставить девушку писать эти сухие вымышленные факты о нанесении увечий.

Будь тогда у меня деньги, выкарабкался бы, да только оба семейства и ставили на то, что за спиной у меня ни кола ни двора. У них получилось.

Браво.