— Даже не знаю. Еще не все разобрал, что мы в прошлый раз притащили.

— А я бы туда в ближайшее время наведался с ребятами. Мы же подземный ход нашли. Надо все там исследовать вдоль и поперек.

— Тогда и я пойду.

— Да не обязательно, не отвлекайся. Я лучше Захара прихвачу и Макса с Димкой.

— А меня? — спросила Маша, заранее приготовившись протестовать, если ее не возьмут.

— Тебя само собой! Ты уже опытная исследовательница. Помнишь, как мы там бродили по кругу? — рассмеялся Ян.

Он вынул из кармана блокнот в черной кожаной обложке, протянул Богдану.

— Может, полистаешь на досуге? Здесь то ли шифр какой-то хитрый, то ли еще что… И почерк дурацкий. А то я совсем запутался. Мы с Машей этот блокнот тогда в подземном коридоре подобрали.

— Ладно, оставь.

21. Глава 21

В вестибюле метро всех разворачивали обратно, проход к спуску был перекрыт.

— Что случилось? — спросил Ян у парня, который попытался спуститься раньше них и теперь с недовольным видом возвращался.

— Говорят, авария. Может, и врут. Я краем уха слышал, стражники кого-то ловят, вот и перекрыли входы и выходы. Забегали теперь, — он ухмыльнулся. — Ну, всех не переловят. А нам придется на паробусе тащиться.

— Придется.

Паробуса ждали долго, толпа на остановке все прибывала.

— Ян, ты иди домой, сама доберусь, не маленькая.

— Да мне все равно сейчас делать нечего.

— Ах, вот как…

— Я пошутил. Маш, мне расставаться с тобой неохота.

— Тогда другое дело. Мне тоже.

Когда потенциальных пассажиров набралось гораздо больше, чем достаточно, паробус подъехал, устало вздыхая и выбрасывая клубы дыма. Его облезлые сине-белые бока, залепленные многолетней грязью, казалось, вот-вот с треском лопнут из-за обилия скопившихся внутри людей. Трудно было поверить, что сейчас в салон сумеет просочиться еще хоть один человек. Однако некоторым счастливчикам это удалось, в том числе Маше с Яном. Дверца скрипнула, закрылась, паробус медленно тронулся с места.

Маша всегда боялась толпы, и хотя рядом с Яном это чувство притуплялось и отходило на второй план, все равно было очень неприятно находиться среди незнакомых людей, с недовольными-угрюмыми-озлобленными или в лучшем случае просто равнодушными лицами.

«Если вдруг кто-то из них ударит другого, — подумала Маша, — а тот ответит, остальные тоже полезут в драку. Обязательно. Достаточно одного неверного движения, чтобы все окончательно возненавидели друг друга».

Она хорошо помнила, как однажды (ей было лет пять), они с матерью стояли в очереди за продуктами, которые выдавали по продовольственным карточкам в переулке неподалеку от их дома. Кто-то из стоявших впереди что-то не поделил с соседом, вспыхнула короткая перепалка, которая почти мгновенно перешла в яростную вспышку агрессии. Люди, среди которых были и мужчины, и женщины, толкались, протискивались сквозь толпу, кричали. Некоторые пытались выбраться и пока не поздно унести ноги из узкого закутка между домами, теперь походившего на настоящую западню. Но большинство будто только и ждали повода, чтобы выплеснуть накопившуюся злобу. Мать успела подхватить Машу на руки и протиснуться назад. А дальше — бегом из вопящего десятками голосов взбесившегося переулка. Остановилась она и опустила дочку на землю только в своем дворе. На ее лице был написан ужас.

Маша вздрогнула и прижалась к Яну.

Прямо на нее смотрел странник. Непривычно было видеть его в одиночестве, обычно странники перемещались по Городу группами. А этот парень по какой-то причине оказался среди горожан, настороженно косившихся на его широкий пояс со сморщенными лоскутами кожи. Пассажиры в битком набитом салоне каким-то образом ухитрились встать так, чтобы не прикасаться к страннику. Парень с коротким ежиком волос, не слишком высокий и мускулистый, со светло-голубыми глазами и белесыми ресницами… Так близко, словно самый обычный человек, возвращавшийся домой с работы. Ян заметил, куда смотрит Маша, подвинулся, и она оказалась наполовину спрятанной за его спиной. Теперь странник перевел взгляд на Яна. Несколько секунд они стояли, уставившись друг на друга, потом одновременно опустили глаза. Маша заметила, что оба едва заметно усмехнулись. Хотя, возможно, ей это померещилось.