«Ох уж эти избалованные детки!» — едва не закатила глаза.

— «Сбросила денег» — это называется «подкуп должностного лица». Взятка, — как можно более серьезным голосом возразила я. — Вы еще маленькие, но, может быть, в курсе, что за попытку подкупа можно угодить в тюрьму?

Детки затихли, а я, тем временем, продолжила:

— Так что за каждую испорченную вещь будете отрабатывать лично вы. Поняли?

— Вы как хотите, а я валю отсюда! — вдруг выпалил блондинчик с задней парты, и в следующий момент я снова почувствовала, как сдавливает грудь.

Класс замер, стоило мне почувствовать привкус крови во рту, вот только на этот раз я не одна могла двигаться. Похвалившийся тем, что уходит, школьник одним махом сгреб вещи с парты в рюкзак и неторопливо направился к дверям, не замечая, что я не замерла с остальными.

Пришлось поторопиться, я перехватила его у самой двери, непедагогично дернув за воротник рубашки — первое до чего дотянулась.

Парень закричал больше от удивления, чем от какой-то боли, и в тот же момент остальной класс пришел в движение.

— Эй! Вы что себе позволяете?! Я на вас брата натравлю! Вы пожалеете!

Но такие угрозы от «золотой молодежи» я в прошлой жизни слышала не раз и не два, а потому прекрасно знала, что чаще всего в ситуациях, когда деточка реально борзеет, родители все-таки становятся в нейтральную позицию «разбирайтесь с ним сами, вы школа, вот и учите».

— Разбудишь мне ребенка своими криками, и я тебя сама первая съем, — пообещала и накинула на него сверху веревочку с узелками, приготовленную для малышки.

Как только артефакт коснулся шеи, звук, исходящий от мальчика, пропал. Он стоял, бессильно открывая и закрывая рот, шаря руками по груди, пытаясь снять веревочку. Но у него ничего не получалось, должно быть, на этот случай она была зачарована и самому снять ее было не так-то просто.

Класс захохотал, теперь уже над незадачливым беглецом.

— Тихо, — повторила я. — Думаете, к вам про «разбудить ребенка» не относится? У меня еще целый склад артефактов.

Я повернулась к учительнице:

— Принести? Для поддержания полной, — я выделила это слово, — тишины.

Учительница в легком шоке отрицательно мотнула головой. Но дети между тем уже смекнули, что с ними больше не шутят, и класс погрузился в действительно гробовое молчание.

— Вы только тот, что у Луки, оставьте, пожалуйста… — неожиданно попросила учительница. — Сниму с него после урока. Если вести себя хорошо будет.

Парню ничего больше не оставалось, как зло зыркнуть и вернуться на свое место.

Я же со спокойной совестью подошла к люльке с малышкой, чтобы забрать ее и пойти дальше пытаться разобрать беспорядок во вверенной мне каморке.

«И как только не разбудили мою девочку?..» — но, опустив взгляд на ребенка, поняла, что все-таки разбудили. Она лежала с открытыми глазками и пыталась ворочать головой. Нужно было скорее унести ее, пока не расплакалась.

— Кхм-кхм… — откашлялась учительница и пафосным возвышенным тоном начала. — Что же такое семя — это орган, предназначенный для размножения и распространения семян!

По классу снова прокатилась волна смешков, но стоило мне на них строго посмотреть, как все смолкли.

— Чтобы больше из вашего класса — ни одного постороннего звука, — пригрозила я, прежде чем выйти из кабинета. — Иначе про строение семян отвечать будете мне.

И лишь добравшись до заваленной артефактами кладовки, я смогла позволить себе расслабиться.

Зачем я вообще туда полезла, в этот класс? Вспомнила свою работу? Поучить захотела? Или возомнила себя супергероем, который жёванные бумажки на лету ловит?