– И ноги скрыты под плащом с алмазными пуговицами! – заявила Подснежница.
Вера растерялась и не знала, что ответить, потому что не очень помнила, как выглядел карлик, и невнятно пробормотала:
– Плащ, да, есть. А вот пуговицы… уши…
– Можно подумать, на свете миллион карликов! – неожиданно вспорхнула Птичка. – Ты и в самом деле просто не замечала! А если рассмотреть получше, то всё можно увидеть: и разные уши, и алмазные пуговицы!
Подснежница хмыкнула и громко, почти торжественно произнесла:
– Ну конечно! Так мы и думали! Это Лефевр!
– Лефевр?! – в один голос переспросили Вера с Птичкой, как будто всегда знали, кто он такой, и всю жизнь боялись встречи с ним.
История восьмая
Лефевр
– Я так и знала! Так и знала! – выпалила Птичка.
– Неужели ты слышала о Лефевре? – недоверчиво спросила Вера.
– Нет… Но я с самого начала говорила, что этот карлик не тот, за кого себя выдаёт! А вы мне не верили! Не верили!
Вера с Лилле переглянулись: Птичка слишком разошлась, и не мешало бы её остановить.
– Давайте лучше послушаем Подснежников, – предложил Лилле. – Они, в отличие от тебя, знают что-то очень важное.
Птичка обиженно отвернулась, но замолчала. А Подснежник принялся рассказывать:
– Лефевр – наш заклятый враг. Когда-то очень давно этот тролль пришёл к нам с самого юга Франции…
– Пришёл пешком, несмотря на кривые, похожие на палки ноги! Он прячет их под длинным плащом! – добавила Подснежница.
– А почему, – перебила Вера, – почему одно ухо у него острое, а другое – обычное?
– В этом вся и беда, – вздохнула Подснежница.
– Да, – продолжил Подснежник, – острое ухо у него от отца, очень злого чёрта, грозы Пиренейских гор, а обычное ухо – от матери, простой французской девушки…
– Да, вот бедняжка! – снова вздохнула Подснежница.
– Отец Лефевра силой затащил её в свою тёмную зловонную пещеру. И вот от матери досталось ему не только человеческое ухо, человеческое имя, но и способность к чувствам. Правда, эти чувства искажены. Сами понимаете, когда такой отец…
Подснежница грустно опустила голову. Вера, Лилле и Птичка с нетерпением ждали, что же будет дальше.
– Мы, – продолжал Подснежник, – как вы уже знаете, живём здесь с появления первого снега. И живём счастливо, несмотря на одно печальное обстоятельство. Видите, какие мы старые. А если бы не Лефевр, мы бы и теперь были юными…
– Всегда юными, – прошептала Подснежница.
– Но однажды – очень давно – Лефевр, точно как вы, провалился в сугроб и попал к нам.
– Сколько раз я говорила, что надо укреплять двери, что они прогнили!
– Ладно тебе. Тогда бы мы не помогли Лилле, Птичке и Вере!
– А мы ещё ничем и не помогли, – проворчала Подснежница.
– Как же, как же! – вмешалась Птичка. – Ваш невероятный сугроб спас нас от рук – от лап! – этой ужасной, как вы говорите, Брабанты!
– Ну, так и что Лефевр? – напомнил Лилле.
– Да-да, – заторопился Подснежник, – Лефевр провалился к нам и притворился больным. Мы долго за ним ухаживали, приносили ему снежные угощения, поили снежным отваром. Он пробыл у нас некоторое время, пока наконец в один летний день не сказал: «Мне пора!»
– Вечно ты всё путаешь! – пробубнила Подснежница. – Он сказал: «Я ухожу».
– Ладно, ладно. Главное, он хотел, чтобы мы пошли с ним. По его словам, он проделал такой далёкий путь – с Пиренейских гор, – чтобы стать главным троллем севера. Потому что у себя на родине он едва ли не один-единственный житель, и править ему там некем. А северная нечисть известна во всём мире своими злоумышлениями. Вот он и объявился здесь.
– И куда же он вас звал? – спросила Птичка.