Поэтому тяну ее к окну и говорю:

— Татьяна Борисовна, это Андрей, мой жених. Он не стал подниматься, мы торопимся, вот привезли детям… — начинаю трещать, а сама мысленно прошу Сотникова: «Подними голову, посмотри на меня, чудовище, ну же! Пожалуйста…»

И о, чудо! Он задирает голову и всматривается в окна. Я машу ему рукой, улыбаясь так, что сводит челюсть, и оттаскиваю Борисовну от окна. Все. Получилось.

— Это его машина? Он хорошо зарабатывает? Где вы будете жить? — сыплет вопросами Борисовна, а я начинаю потихоньку продвигаться к выходу. Моя миссия выполнена.

— Татьяночка Борисовна, я еще приеду и обязательно все расскажу, — перебиваю ее, а сама продолжаю пятиться. — Андрюша хороший, он очень много работает. Хорошо зарабатывает, мне все покупает. Не волнуйтесь!

— Ты его любишь, Доминичка? — вдруг спрашивает Борисовна, и у меня перекрывает гортань.

Смотрю на нее и беспомощно всхлипываю. Мгновенно накатывает мучительное раскаяние, обжигает. Мне очень стыдно. Но я не могу потерять Тимура. Не хочу. Особенно сейчас, когда он так близко.

Мысленно представляю Тима таким, какой он был час назад — расслабленным, красивым. Удовлетворенным.

Мой мужчина. Не отдам.

Смотрю Борисовне прямо в глаза и отвечаю:

— Очень люблю. Очень.

***

Я боюсь. Так боюсь, что внутри холодно, будто там начался ледниковый период. Почему-то поначалу это казалось хорошей идеей — притащить Сотникова и выставить его своим женихом перед Борисовной. А теперь у меня поджилки трясутся.

Вдруг Борисовна уже позвонила Тимуру и доложила, что сегодня приезжала Доминика с женихом Андрюшей?

Тим не идиот, быстро сообразит, кто приезжал. Самурай ему сразу отзвонился. Я понимаю, что Тим меня не убьет, но это не тот человек, с которым можно играть в такие игры. И я ужасно боюсь его потерять.

Хожу из угла в угол, время тянется медленно, выматывая из меня все силы. Наконец, снаружи доносится шорох шин и звук работающего двигателя.

Тимур!

Взбираюсь на подоконник — так хочется, чтобы он на меня посмотрел! Но Тим выходит из машины, раздраженно хлопает дверцей — он злится, нервничает и злится, я отсюда чувствую — и на меня даже не смотрит.

Слезаю с подоконника и подбегаю к двери. Он войдет, я кинусь ему на шею, и у нас снова будет все хорошо. Но Тима нет, и я иду его искать.

Охрана отправляет меня в тренажерный зал. Дверь в зал приоткрыта, оттуда доносятся глухие удары. Заглядываю с опаской и замираю на пороге как завороженная. В углу Тимур в футболке и спортивных штанах бьет поочередно то руками, то ногами по боксерскому мешку — длинному цилиндру, обтянутому кожей.

На кисти намотаны эластичные тренировочные бинты, и я зависаю, глядя на его руки. Мускулы перетянуты венами, они перекатываются под футболкой и бугрятся на руках.

Вспоминаю, как он держал меня этими руками сегодня утром, когда я извивалась под ним, и внутри сладко пульсирует, будто там сейчас член Тимура.

Меня как туманом окутывает. Все расплывается перед глазами.

Переступаю порог. Медленно подхожу к ритмично бьющему по мешку мужчине и встаю за спиной. Он меня не видит, сосредоточенно лупит по мешку, а я понимаю, что хочу его.

Это все правда про энергетику, флюиды — Тим чувствует меня. Оборачивается, мы встречаемся глазами.

Коротит. Судорожно сглатываю. Талер снимает футболку, не сводя с меня взгляда, в котором зашкаливает не желание, нет. Похоть.

Смотрю на его блестящее от пота рельефное тело, опускаю глаза и вижу вздымающийся под трикотажной тканью член.

Мир медленно вращается, начинаю дышать глубоко и часто. Я возбуждена, и Тим это понимает. Рывком тянет к себе, собирает на затылке волосы и толкает на ближайший тренажер.