Поцеловать женщину после минета — это самый лютый треш, который только можно представить. Но мне глубоко похер, что там только что был мой член. Я впервые в жизни пробую собственный вкус, и это даже возбуждает.

— Ничего ты не умеешь… — снова целую и говорю в послушно раскрытые навстречу губы, а сам прячу член обратно пока он не решил, что надо повторить.

— Тебе не понравилось, — шепчет Ника расстроенно и гладит мой пах. — Тим, я научусь, вот увидишь!

— Я сам тебя научу, — отвечаю и застегиваю ширинку. — И мне все понравилось, Вероника.

Я говорю правду. Предложи кто сейчас обменять ее на грудастую телку с пылесосом вместо горла, сразу пойдет нахуй.

Просто потому, что здесь все мое.

*Вернер Балдессарини — основатель немецкого бренда элитной мужской одежды «Baldessarini».

**Эрменежильдо Зенья — основатель итальянского бренда элитной мужской одежды «Ermenegildo Zegna».

6. Глава 6

Доминика

Я слышала разговор Тимура и Борисовны, она наверняка сейчас мне звонит, и, если я не отвечу, будет волноваться. Звонит на телефон, оставшийся в сумке, которую я бросила в «Летучем голландце». Надо попросить у кого-нибудь аппарат и позвонить Тиму, пусть заберет сумку, но, чтобы выйти из спальни, надо одеться.

Встаю и иду в душ. Там огромное зеркало от пола до потолка, я рассматриваю себя и вспоминаю, как Тим облизывал вчера мою грудь. Внизу мгновенно становится мокро и горячо, а я смотрю на себя в зеркало.

Когда Тим вышел из гардеробной, я еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Он был совсем как те миллиардеры в дорогих журналах и американских фильмах — красивый, пахнущий, одетый будто как раз собирается на обложку такого журнала.

Я, наверное, слишком жадно его рассматривала, потому что он вдруг изменился в лице, подошел ко мне и вынул свой член. Не знаю, когда я привыкну к его размеру, но он меня обезоруживает. И подчиняет. У него гладкий ствол, перетянутый венами и заканчивающийся рельефно вылепленной головкой. Тоже гладкой, будто шелковой.

Трогаю губу и улыбаюсь. Мне понравился член Тима, понравился его вкус — он пряный и терпкий. И понравилось ласкать его ртом, пока он не захотел войти сам глубже. Хорошо, что это было недолго, а то я чуть не задохнулась.

Это был мой первый минет в жизни, наверное, в глазах Тимура я выгляжу совсем неловкой и нескладной, но он обещал сам меня всему научить. От одной этой мысли по позвоночнику пробегает дрожь, я смотрю в зеркало и обхватываю одной рукой грудь, а другую опускаю вниз.

Там следы Тима — его высохшая слюна и сперма. Он сначала трахал меня языком так, что я кричала как ненормальная, а потом членом. Ноги начинают дрожать, внутри становится совсем горячо, и я раздвигаю складки, а потом провожу между ними двумя пальцами.

Вспоминаю, как это делал Тимур — на складе руками, в своей спальне языком. Представляю его и зажмуриваюсь. Снизу поднимается горячая волна, скручивается в животе, ползет выше. Хватаю себя за сосок, потом снова скольжу пальцами вниз.

И мне кажется, что он рядом. Я слышу его запах, его дыхание, в ушах стучат молоточки, сердце колотится как бешеное. Но все равно не хватает его укусов-поцелуев, от которых пробивает как от ударов электрошокером. Не хватает его тела, к которому так приятно прижиматься и чувствовать каменную твердость мышц.

К сожалению, я слишком хорошо знаю свое тело, чтобы это длилось дольше. Зажмуриваюсь и представляю Тима, когда он кончал сегодня мне на грудь — в идеально сидящем костюме, с расстегнутой ширинкой и запрокинутой головой. Воображаемый Талеров несколько раз передергивает рукой по стволу, оттуда выстреливают белесые струи.