Он рванул к подъезду. А я, прежде чем сесть в машину, зачем-то посмотрел на окна квартиры женщины, которая теперь, пусть и формально, является моей женой. Легкое движение шторы подсказало, что и она тоже смотрит...

... - Викусь, принеси выпить, - иначе почему-то не получалось. Словно в моем организме сели батарейки или разрядился аккумулятор. Я ясно представлял себе процесс, но совершенно не мог заставить целовать ее губы, трогать ее кожу... И ее прикосновения должного эффекта не имели. Я уже жалел, что поехал не домой, а к любовнице. Нет, она все также казалась мне привлекательной, и в какой-то степени я даже возбуждался, глядя на красиво облегающий пышную грудь кружевной бюстгалтер. Но не до искр в глазах, как полтора часа назад. Более того, Вика, тоже почувствовала мое охлаждение к ней.

- Пашенька, милый, что будешь? Вино, шампанское?

Я посмотрел на женщину, как на дурочку:

- Водку, Вика, водку! И огурцов принеси соленых.

Она убежала на кухню. А я, развалившись на шелковых простынях, вдруг вспомнил, что собирался завтра, если погода наладится, везти Эмму и детей в деревню. Встал, оделся, забыв о водке и огурцах, крикнул от выхода Вике, что уезжаю, и отправился домой.

... - Алло! - голос хрипел, голова болела. Все-таки зря я вчера выпил. Ведь и не хотел совсем. Просто заснуть не получалось, а лучшего средства от бессонницы я не знал.

- Павел Иванович Логвинов? - строго спросил знакомый женский голос.

- Хм, - я сел, пытаясь понять, кто со мной говорит. - Ну-у, да, это я.

- Это... ваша жена звонит!

- Э-э? Кто? - разводят меня, что ли? Потом до меня дошло. - Эмма?

На том конце трубки звонко рассмеялись. И смех этот, и шутка ее, несмотря на головную боль, не разозлили меня, наоборот, я почему-то обрадовался, что она мне позвонила!

- Прости, Паш! Не удержалась. Пошутила. Просто ты тут у меня права забыл. Я заметила уже поздно ночью, не стала звонить. А утром думаю, как ты без них будешь?

Она, явно смущенно, тараторила в трубку. Я задумался. Точно. Выложил из кармана брюк, когда собирался сушиться. А уходил под впечатлением, поэтому и не вспомнил о них. Впрочем, уходя, я еще собирался возвращаться.

- Эмма...

- Да? - мне было слышно, как она затаила дыхание, будто я обязательно должен был сейчас сказать что-то очень важное, а мне просто вдруг захотелось произнести ее имя, необычное, мне раньше никогда не встречавшееся в жизни, ну разве что в фильмах. И ничего лучше я придумать не мог, как спросить о ребенке. - Как Андрюша? Первая ночь все-таки на новом месте.

- Представляешь... Искупала его вчера. Завернула в полотенце пушистое, несу в спальню, а у него слезы на глазах. Молчит, конечно. А я думаю, может маму свою вспомнил. Ты знаешь... я не отдам его назад в понедельник. Вот сейчас выхожу из дома, дети с Верой Васильевной, свекровью моей, остались. Хочу взять неделю в счет отпуска или без содержания, на крайний случай, и оформить бумажки до конца, чтобы уже не на выходные, а навсегда остался у меня. Он спал, и кушал с Полинкой. А еще я заметила, что он ей отвечает - не словами, а так... кивает там, головой качает. Общается, значит. Получается, не все потеряно.

И вот ведь странное дело, вчера мое предательское тело не реагировало на Викины ласки, а сегодня утром от одного только голоса Эммы, от ее дыхания в трубку, член приподнял простыню, а настойчиво пульсирующий мозг ясно представлял себе ее губы...

17. 17. Эмма

- Я хочу тебя, Дженна...

Красавчик-актер, запрокинув кудрявой девушке голову, жадно целовал шейку. Она закатила глазки, жеманно помахивая длиннющими ресницами...