Потом, когда внезапно загоревшийся свет отрезвил меня и заставил вырваться и убежать, я вспоминала с непонятным смятением и его ошарашенный взгляд, и резко взметнувшиеся вверх слишком длинные и густые для мужика ресницы, и то, как Павел дернулся за мной, чтобы удержать, чтобы продолжить...

    И словно ушат холодной воды - глаза моего Андрюши с портрета, с которыми встретилась на пороге в зал. И я замерла. Потом медленно оглянулась. Павел все также стоял у кухонного стола спиной ко мне, уперевшись обеими руками о столешницу. Напряженные плечи казались каменными, голова опущена, волосы растрепались. 

     Я тут же выбросила из головы безумную мысль о том, чтобы вернуться и прижаться к нему сзади, чтобы обхватить его талию руками и почувствовать ладонями наверняка такой же твердый, как и плечи, пресс. 

   Мое предательское тело, видимо, просто соскучившееся по мужской ласке за эти годы, буквально молило об этом. Но пылающее лицо чувствовало укоряющий взгляд мужа. И пульсом стучало в голове: "Что же ты делаешь? Что же ты делаешь, дурочка?" 

    - Мама, а у дяди Паши телефон сдох, - Полинка уже тащила Андрюшу в свою комнату, где теперь стояли две  детские кровати, приговаривая. - Пошли, пошли, я тебе сейчас все-все покажу! Поиграем в игрушечки, порисуем...

    - Дядя Паша и сам чуть не сдох, - вдруг раздалось над моим ухом. - От перевозбуждения... Я за сумкой.

    Он протиснулся мимо, скорее всего намеренно задев меня, и я, только когда за ним захлопнулась дверь, опомнилась и проговорила сама для себя в опустевшей комнате:

    - А обсушиться? 

     Хотя зачем? Он же все равно пошел под дождь...

16. 16. Павел

Я стоял возле машины, раскинув руки, поливаемый сверху холодными потоками, в которые превратился не такой уж и сильный еще полчаса назад дождь. И убей меня, не понимал, что только что произошло!

Ведь даже не думал... не собирался... Хотя нет, и думал, и собирался, и в кафе все время косился на ее губы, особенно когда Эмма слизывала подтаявшее мороженое с нижней... Но именно в тот момент, в кухне, меня словно кто-то толкнул в спину. И я не помнил, как развернул ее лицом к себе, как посадил на стол.

В памяти остался только вкус ее влажного горячего рта, ее пальцы, не отталкивающие, как я ожидал, а наоборот, крепко прижимающие к себе за плечи. И больше всего распаляли меня, явно не осознаваемые Эммой, легкие движения тела навстречу мне, ее ерзанье на краешке стола, то, как она шире разводила ноги, чтобы позволить мне прикоснуться к себе вмиг налившимся кровью членом, до боли упирающимся в туго облепляющие бедра узкие брюки.

Я стоял под дождем и чувствовал себя мальчишкой, который только что осмелился поцеловать первую в своей жизни женщину! А сердце все никак не останавливало свой бешеный танец в груди. И мне было жарко под холодными струями.

"Мне просто нужна баба. Неважно - Эмма или другая, - пришла в голову спасительная мысль. - Вот прямо сейчас к Вике поеду! Только сумку отнесу".

Но к моему счастью этого делать не пришлось - от дороги по тротуару на своем неизменном скейте ехал Кирилл, рабочий день которого уже подошел к концу.

- Эй, Кирюха! - окликнул парня, втягивающего от дождя голову в плечи. - Держи, матери отдашь. Как рабочий день?

- Все в порядке, дядь Паш! Мы сегодня велики собирали с Вадимом, - он не торопился домой, хотя, было видно, промок и замерз. Наверное, хотел поделиться впечатлениями.

- Ты беги давай, а-то заболеешь. Я завтра к нам в "Робинзон" заеду утром, посмотрю, чем вы там занимаетесь без меня.