Я легла на стол, подтянув ноги и обхватив себя руками, и решила, что пойду отсюда, едва рассветёт, но ночью поднялся сильный жар и я не могла даже пошевелиться, скованная диким холодом и мелко сотрясаясь всем телом.

«Чертов Сашка Абрамцев» – вертелась в голове единственная мысль, я вновь приготовилась встретить тут свою смерть и ближе к утру уже мало что соображала, то и дело проваливаясь в небытие и каким-то чудом из него выбираясь, отчаянно хватаясь за реальность.

– Твою ж мать… – услышала нервное.

Заскрипели половицы, я почувствовала рядом тепло и потянула по направлению к нему одну руку, силясь открыть глаза. Когда мне это наконец удалось, он уже снял куртку и завернул меня в неё, подхватив на руки.

– Ты… – смогла сказать, слегка улыбнувшись, а потом протянула руку, коснувшись его лица и выдохнув: – Сволочь ты…

– Да знаю, знаю… – пробормотал, хмурясь и пытаясь открыть заднюю дверцу машины. – Не мог я раньше прийти.

– Дышать трудно, – сказала устало и закашлялась.

Он нахмурился ещё сильнее, быстро закрыл дверь и сел за руль, а я почти полностью завернулась в его куртку и пыталась не отключиться, глядя в окно.

Под конец пути меня все же вырубило, я снова открыла глаза только когда он хлопнул дверцей. Аккуратно достал меня с заднего сиденья и понёс в мою квартиру.

Входная дверь оказалась незаперта, но плотно закрыта, так что, меня хотя бы не ограбили. Он положил меня на кровать, но я заставила себя подняться под его настырным взглядом и пошла в душ, на ходу стащив футболку и бросив ее на пол.

Силы свои я явно переоценила, сползла на пол под горячими струями и обняла себя за колени, чувствуя, как снова отключаюсь.

– Ты утопиться решила? – услышала гневный рык, но даже голову не смогла поднять.

Он выключил воду, поставил меня, ухватив за плечи, вытер и вынес из ванной, вновь устроив на кровати.

– Телефон, – сказала тихо, а он буркнул:

– Лежи и не двигайся.

А я и не могла. Закрыла глаза и очнулась только когда услышала встревоженный голос отца:

– Вероника, дочка… – в глаза бил яркий свет, я дёрнула головой и поморщилась, снова начав кашлять, а отец повысил голос: – Что стоите?! На носилки, быстро!

– Ника, ёперный театр, – сказал ещё один знакомый голос, а я прохрипела:

– Это ты во всем виноват.

– Ну зарасти приехали, – проворчал Сашка, осторожно перекладывая меня. – Неудачное свидание не повод для воспаления легких.

Неделю я провалялась в больнице, ещё неделю дома в абсолютном одиночестве слоняясь по квартире, как тень, а ровно через две снова вышла на работу, чтобы хоть чем-то занять голову и руки.

К концу смены, уставшая, но довольная удачной операцией, я сидела в ординаторской с отсутствующим выражением лица, когда пришёл Сашка и устроился на диване рядом. Я отвернулась, а он вздохнул:

– И долго ты будешь меня игнорировать?

– Всю оставшуюся жизнь, – ответила ехидно.

– Да брось, Ник, – поморщился Саша. – Ну заболела, бывает. Если бы не нахлесталась снотворного, то момент бы не упустила. Чего взъелась, нормально же все.

Злилась я, в общем-то, не на него, а от его укоризненного тона почувствовала себя последней свиньей. Выдохнула тяжко и повалилась вбок, прислонившись щекой к его плечу.

– Почему мне кажется, что проблема в чем-то другом? – хмыкнул чуть слышно, а я скривилась и села прямо, спросив:

– О чем ты?

– Мужик у тебя в квартире, – напомнил он с ухмылкой. – Здоровый такой.

– Да так, – махнула рукой беспечно, – случайно подцепила. Даже имени его не знаю.

– Миленько, – заржал Саша, но быстро перестал смеяться, нахмурившись.