– В чем дело? – спросила с тревогой, предчувствуя беду.

– Да у нас тут… – замялся он, – в общем, пока ты на больничном прохлаждалась, мы на похороны всей больницей сходили.

– Кто? – спросила, сглотнув, а он поморщился:

– Людка Гаскина. В закрытом гробу хоронили.

– Кошмар, – ахнула, приоткрыв рот. – Но почему? Что случилось?

– Говорят, в квартиру влезли… Изуродовали, изнасиловали, страх, в общем… соседка нашла, дверь открытой оставили, – передернул плечами и затих.

– Не нашли, кто это сделал? – спросила после паузы, а он пожал плечами:

– Не слышал. Да как-то и не интересовался, если честно. До сих пор в ушах крики ее матери. На гроб кидалась, мне теперь в кошмарах эта картина сниться будет, – я обмякла на диване, осмысливая услышанное, а у него запищало в кармане. – Вызов, я погнал, – быстро поцеловал в макушку и поднялся. – Созвонимся, сходим куда-нибудь вдвоём.

– Да, конечно, – ответила машинально, он вышел, прикрыв за собой дверь, а в моей голове вихрем закрутились мысли.

«Людка знала много больше моего, но её он не спрятал… Или она не поехала? Или не успел? Чёрт, а если они решат послушать мою версию?».

– Стоп, – одернула себя вслух, а коллега приподнял голову от стола, на котором мирно дремал.

– Что? – спросил сонно, а я отмахнулась:

– Спи, я всё.

– Пока, – буркнул и снова упал лбом в свои руки.

Я начала собираться, попутно размышляя. К Людке пришли, потому что она была его девушкой. Ну или что там у них было… Я же всего-навсего лечащий врач похищенного, могли прийти, конечно, но с громилой вряд ли бы связали, задали бы те же вопросы, что задают все: мог ли тот парень уйти сам, мог ли позвонить и мог ли вообще очнуться. Я бы ответила, но судьбы Люды избежала бы навряд ли. А после того, как её допросили, надобность спрашивать меня попросту отпала: все ответы они получили, не сомневаюсь. Громила наверняка об этом знал, поэтому и вернулся в дом и поэтому его так долго не было. Почти уверена, он до сих пор там прячется, если бы было местечко получше, он бы изначально туда поехал. И он там жил, не для меня же специально печку натопил.

Я села в машину и достала из бардачка карту города и области, стараясь припомнить все, что мелькало перед глазами, пока он вёз меня домой. Задачу сильно усложнял тот факт, что я периодически отключалась, но яркую вывеску гипермаркета я помнила отлично, а располагался он как раз на выезде из города. Я завела мотор и плавно тронулась с места.

В голове крутился вопрос, а внутренний голос орал, чтобы я ехала домой, но я не могла. Меня тянуло к этому парню как магнитом, и я точно знала, что уже никогда не смогу выкинуть его из головы. Дерзкого, нахального, жестокого сукина сына.

Через час я стояла на парковке супермаркета, складывая пакеты в багажник и вертя головой. Снова открыла карту, а потом картинку со спутника на телефоне. Отметила несколько поселений в округе и принялась жечь бензин. Через три часа, заехав в какую-то невероятную глушь и боясь застрять в сугробе, я собралась сдать назад, оглянувшись, и краем глаза увидела в небе дым, поднимающийся из-за деревьев. Ещё полчаса я потратила на поиски дороги в том направлении, проехала через заброшенную деревеньку в семь домов по присыпанной свежим снегом колее, и вскоре затормозила, увидев тот самый дом, слегка на отшибе от остальных, и машину возле него. Сердце заколотилось в бешеном темпе, а ладони стали влажными. Я откинула зеркальце и посмотрела на себя, поморщившись. Щёки пылают, глаза блестят…

– Дура, – констатировала обреченно и проехала оставшиеся сто метров тихим ходом, встав за его машиной и заглушив мотор.