— Пояс верности, — осуждающе шмыгает Олег и серьезно смотрит на меня, — давай мы его того? Слушай, но это же пиздец какой-то, — заметив мой недовольный взгляд, извиняется, — пардон… — затягивается сигаретой и сердито выдыхает, — но жесть же!

Я подозревал, что у Павлуши есть любовницы на стороне, но не ожидал кляпов, плетей и подобного изврата. Его и на обеде бьют за закрытыми дверями в кабинете. Вот уж мамина и папина гордость возмужала. Возвращаю фотографии Олегу, и тот плечами с гримасой отвращения передергивает. Натягиваю на ладони перчатки.

— На Полину есть что-нибудь?

— Кроме того, что она голубей любить гонять, — Олег складывает фотографии в папку и протягивает снимки, на которых Полина распугивает с восторженной улыбкой “крылатых крыс” в сквере, — ничего особенного. Мать ее к гадалкам ходит с просьбой внучков нагадать.

— Нагадывают? — разглядываю фотографии Полины и недоумеваю, чем могут привлекать голуби.

Надо сказать, что эти снимки вышли куда лучше, чем предыдущие. Там грязь и разврат, а тут осенняя романтика и ощущение краткого, но чистого счастья и легкого озорства. Хотя я бы с удовольствием взглянул на связанную Полину с кляпом во рту, но увы. Она у нас скромная девочка без больных пристрастий.

— Да почти все и нагадывают, — Олег с досадой выбрасывает окурок под ноги и топчет его носком. — К ним же за надеждой и утешением приходят, а не за правдой.

— Ясно, — возвращаю ему фотографии и поднимаю взгляд на низкое и хмурое небо.

— Мне после этих фотографий кошмары снятся, — Олег закидывает папку в салон. — Я человек чувствительный и ранимый, знаешь ли.

— И чем тебя так напугали голуби?

Олег захлопывает дверцу, распрямляется и угрюмо смотрит в глаза. Он не раз мне говорил, что у меня с чувством юмора большие проблемы. Согласен, после фотографий с Пашей хочется принять горячий душ и глаза мочалкой потереть, а лучше вынуть их из глазниц и хорошенько вымочить в хлорке.

— Крыльями напугали, — Олег цокает и обходит машину, растирая руки. — Они еще и заразные. Ненавижу голубей. И брата твоего. Вот же образина, — опять плечами передергивает. — Извращенец.

— Но ты-то откуда про пояс верности узнал? — я оглядываюсь на него. — Я вот не в курсе подобных заморочек. Я о тебе чего-то не знаю?

Сколько укора и злости в глазах Олега. Огромный мужик с бычьей шеей, а губы поджал, как маленький обиженный ребенок. Видимо, я очень оскорбил его ранимую и впечатлительную душу, которая только и ждет, как братца бы моего закопать в лесу.

— Я взял телефон, — Олег распахивает дверцу и опирается рукой о крышу машины, — открыл браузер…

— Так.

— И написал: "непонятная железка на член с замком" и добавил "что это за хрень такая", — глухо урчит Олег и зло чешет бровь, — и не делай так, короче. Я такого насмотрелся… И вот вопрос, — он переводит на меня тяжелый взгляд, будто я сам балуюсь поясами верности и другим сомнительными штуками, — зачем они это делают?

— Может, тебе о травме своей со специалистом поговорить? — Олег меня забавляет мальчишеским изумлением.

— Я хочу услышать твои предположения.

— Нет у меня предположений. Возьми телефон, открой браузер и задай свой вопрос интернету.

— Боюсь.

— Почему?

— Как начитаюсь, а потом сам… — ежится и в который раз кривится. Фыркает, мотнув головой, и прячется в машине.

— Подожди, — ныряю в салон, — у тебя уже были какие-то фривольные мыслишки на эту тему?

— Я же говорю, я впечатлительный, — с бурчанием заводит машину. — Ты, как я погляжу, тоже.

— Ты меня в это не втягивай, Олежа, — я смеюсь и расстегиваю пальто. — Я приличный человек.