– Просто у меня много друзей среди них, – ответил я, – хотя раньше я сам охотился на них, а потом подружился с одним мышонком и с тех пор, как бабка пошептала. А вот птичек, как и ты, по сей день ловлю. И ничего не могу с собой поделать, – признался я.

Я не стал пока рассказывать ему о своих космических и театральных приключениях, не тогда же это делать, когда меня ждут люди. Нам целых десять дней жить вместе, так что еще будет время поговорить.

– Знакомая история, – кивнул Горыныч, – видишь, как мы с тобой похожи.

– Ага, прямо близнецы братья, – ухмыльнулся я, – ты когда последний раз себя в зеркало видел?

– Да я в него совсем не смотрюсь , – он мотнул головой, – а что со мной не так?

Конечно же я понял, что под похожестью, он подразумевал не внешнее сходство, а то, что мы оба охотники и несмотря на это решил его подначить:

– Ты же страшный, как Кощей Бессмертный, а я очень даже привлекательный кот.

– Тоже мне красавчик нашелся, – обиженно фыркнул змей, – красота понятие относительное. Для тебя я страшный, а для моего хозяина красивый. Ровно, как и ты для меня чучело огородное, а для твоего человека, наверное, ты самый лучший. И вообще, когда я говорил, что мы с тобой похожи, я имел в виду…, – не договорил он.

– Да понял я, понял, что ты имел в виду, – перебил я его, – я не дурак.

– Ни фига ты не понял, – Горыныч грустно вздохнул, – просто я имел ввиду, что мы можем стать друзьями. Мой единственный приятель это Альберт, но с ним дружить, все равно что с эвкалиптом. Он же спит целыми днями, а мне иногда так хочется с кем-то поговорить по душам, вот как с тобой сейчас. У наших соседей есть собака, пушистая белая болонка. Однажды она забрела к нам на участок, мы тогда с хозяином гуляли на улице, я на лужайке загорал, а он у бассейна книгу читал. Я так обрадовался ее появлению и решил с ней подружиться. Ты бы слышал, как она заверещала, когда я подполз к ней. Честное слово, я думал, оглохну, а хозяин чуть с лежака не свалился. Собака бежала к себе домой так, что только пятки сверкали. Я вот думаю, может я и правда страшный, раз меня все боятся? – он снова вздохнул.

Вот уж никогда не думал, что мне будет жаль краказябру. Я вдруг представил себя на его месте. Наверное, это очень неприятно, когда тебе хочется дружить, а от тебя все шарахаются, как от чумы.

– Ну не очень симпатичный, – уклончиво ответил я, – но ты же сам говоришь, что понятие красоты относительное. Тогда какая разница, как ты выглядишь для всех остальных, главное для Тревора ты красивый. А другие боятся тебя, потому что вы, змеи, запятнали свою репутацию. То душите, то глотаете, то жалите.

– Так мы же хищники, – возразил он и добавил: – но я-то хотел с ней познакомиться.

– А откуда ей было знать? – хмыкнул я, – я когда первый раз тебя увидел, тоже не знал, что у тебя на уме. А насчет того, чтобы быть друзьями я не против, – вернулся я к прежнему разговору, – вот только мы у вас ненадолго, всего лишь на десять дней, пока выставка не закончится.

– Кстати, я слышал разговор людей на кухне, – вспомнил Борзини, – Тревор сказал, что эта ваша выставка начнется через два дня, а пока у вас есть возможность посмотреть город. Ладно, пошли, а то они уже заждались тебя, – спохватился змей. Он в мгновение ока распрямился и, извиваясь, пополз из комнаты.

Червяк, он и в Африке червяк. Глядя на него, мне вдруг вспомнилось, как однажды я смотрел по телевизору соревнования гимнасток. Во время выступления они махали ленточками на палочках, при этом еще умудрялись выполнять различные пируэты. Наверняка, вы сейчас подумали, к чему это вдруг Сократ приплел гимнасток? А к тому, что движения змея напоминали мне танец тех самых палочек. Но еще интересней было смотреть, как Борзини спускается по лестнице. Он делал это не как все нормальные люди и звери. Змей обвил перила, как лиана и потянулся по ним гармошкой. Вот кому надо служить в цирке. Таких эквилибристов днем с огнем не сыщешь. Человек паук и рядом не стоял.