Мы же какое-то время стоим в полнейшем оцепенении: я уж точно, Элла, возможно, просто-напросто занята разглядыванием хомяка.

– Если вы станете опаздывать на работу, ссылаясь на недосып из-за докучливого хомяка, даже не думайте, что это сойдет вам с рук, – только и успеваю произнести я, прежде чем фрау Кёниг приоткрывает дверь и любопытствует:

– Ну, как все прошло? Они снова утверждали, что их кот не скребется ночами? – А сама косится на клетку в руках девушки.

Элла улыбается:

– Это не кот, фрау Кёниг, это все злополучный хомяк. – Кивает на клетку в своих руках и торжественно обещает: – Больше никто не станет мешать вам спокойно спать. Этот надоеда переезжает. – И абсолютно без перехода: – А теперь давайте подкрепимся сливовым пирогом!

Последующие десять минут две разновозрастные представительницы женского пола охают и ахают над клеткой с пушистым зверьком, забившимся в самую темную часть своего немаленького такого домика. Еще бы, у меня от такой перемены судьбы тоже снесло бы «крышу»! Так что я хорошо понимаю крохотного бедолагу...

А тут еще меня зовут к столу и начинают потчевать пирогом, который, пусть и оказывается довольно вкусным, моего особого восторга не вызывает. Я бы лучше поехал домой и расспросил Надин о новой безумной ученице: все-таки это она заведовала ее бумагами. Любопытно узнать, чем девушка занималась до этого... Однако меня не только не отпускают, так еще и вовлекают в пустые женские разговоры, а потом и того хуже: я вдруг ощущаю... чужое женское колено, прильнувшее к моему.

Вскидываю на рядом сидящую девушку подозрительный взгляд и слегка отвожу свою ногу в сторону. Она хлопает ресницами... Изображает уже знакомую мне святую невинность.

А у меня в голове только один вопрос: что это сейчас было? Открытое заигрывание? Попытка соблазнения? Незавуалированный намек... На что, черт возьми?!

– Мне пора ехать, – заявляю, поднимаясь из-за стола. – Жена, должно быть, меня потеряла. – Делаю на слове «жена» особенный акцент – для некоторых особо непонятливых.

Фрау Кёниг кидается заворачивать кусочек сливового пирога «на дорожку», а Элла-воплощенная невинность вопрошает:

– А вы меня, доктор Бергманн, до дома не подбросите? – Указывает на клетку с проснувшимся к ночи хомячком: – Сами понимаете, мне клетку на скутере не с руки везти. А оставлять его у фрау Кёниг никак нельзя... Я ж ей избавление обещала, а не нового квартиранта.

В этот момент я в очередной раз проклинаю свое побуждение проследить за действиями этой несносной девицы. Лучше бы поехал домой и позволил этим двоим – Элле и фрау Кёниг – самолично решать свои проблемы... Я все равно, что третье колесо в телеге. А теперь ее еще и до дома нужно везти... Как раз после того, как ее колено недвусмысленно терлось о мое.

– Что ж, давайте подброшу, коли надо.

Скрыть нежелание делать это удается не очень, однако Элла Вальц как будто бы этого и не замечает: лучась благодарной улыбкой, пересекает разделяющее нас пространство и кидается мне на шею. Буквально повисает на ней, подобно елочной игрушке... Каждый изгиб ее довольно симпатичного тела впечатывается в меня самым бесцеремонным образом.

– Спасибо, доктор Бергманн, – шепчет у самой шеи. Так что волоски на коже становятся дыбом... – Вы – просто душка.

В этот момент я понимаю, что мне стоит держаться от нее подальше... Кажется, Элла Вальц ко мне неравнодушна. И я даже не берусь анализировать, каким образом это успело произойти – за один-то рабочий день! – только мне ничего подобного и близко не нужно…