И я не без внутреннего сопротивления произношу:

 – Те самые, что занимали вас с Яном позапрошлой ночью.

По комнате проносится красно-каштановый вихрь, подхватывает меня за руки и несет по кругу в безумном вальсе.

 – Да вы ревнуете, – восклицает «вихрь» радостным голосом. – На самом деле ревнуете! – И продолжает вертеть меня по кругу.

Руки у «вихря» горячие... горячие и цепкие – мне едва удается освободиться. И вот, когда мы замираем друг подле друга, Элла говорит:

 – Не знаю, чего вам наговорил этот донжуан, только мы не играли в те самые «игры». Всего лишь осилили пару туров в «Монополию»... – И совсем тихо: – Я болтунов не люблю, сами знаете. А вот...

 – А вот ехать нам уже пора, – прерываю ее готовые вырваться откровения. – Хватит вертеться перед зеркалом! Где ваш чемодан?

Элла убегает в спальню и возвращается, волоча по ковру огромного «монстра» красного цвета.

 – Мы едем на два дня, – в сердцах восклицаю я. – Зачем вам столько одежды?

 – Никогда не задавайте девушке подобных вопросов, – палец Эллы упирается мне в грудь. – Это невежливо, вы, недотепа! – Потом перекладывает одну из игровых купюр из стопки в стопку и улыбается.

 – Да вы мухлюете, – восклицаю я.

Элла пожимает плечами:

 – Иногда, чтобы победить, нужно немного и смухлевать.

Я с этим категорически не согласен, и, пока тащу чемодан вниз по ступенькам, решаю осведомиться.

 – Слышал, вы здесь редко появляетесь. У вас есть еще какое-то жилье?

Цокот Эллиных туфелек замолкает на секунду, и я оглядываюсь в поисках навязанной мне спутницы.

 – С чего это вы взяли, что я здесь не живу? – спрашивает она, и глаза, как стоматологический бор. Высверливают самую суть...

 – Птичка на хвосте принесла.

 – Ваша «птичка» – бессовестная лгунья, – заявляет Элла и снова цокает своими каблучками вниз по лестнице.

На этой слегка напряженной ноте мы и отправляемся в путь. Всего лишь часовая поездка – при полном отсутствии пробок, что для Мюнхена почти немыслимо – представляется мне тяжелым испытанием, особенно при наличии оголенных женских ног, так и мельтешащих перед глазами. Они то пританцовывают в такт музыке, то оказываются лежащими на приборной панели, а то и вовсе перекрывают мне доступ к рычагу переключения скоростей.

Так и хочется хлопнуть по ним ладонью... Усмирить эту безумную пляску Витта. Почувствовать, такие ли они шелковистые, какими кажутся...

 – У вас хорошая жена, и я ей, кажется, нравлюсь, – произносит Элла в какой-то момент. – Правда, замечательно, что она отпустила нас вместе?

 – Еще скажите, благословила, – ворчу недовольным голосом.

Мне совсем не кажется правильным, говорить с ней о Надин. В этом есть что-то противоестественное...

А Элле и дела нет:

 – Если там вам спокойнее, – говорит она, – то почему бы и нет. В конце концов, я красивая девушка, вы – молодой, обаятельный мужчина – ей следовало бы быть более осмотрительной, вы не находите?

 – Уберите ноги с приборной панели, – командую только, съезжая с автобана. – Из-за вас мы попадем в аварию.

 – Мои ноги вас отвлекают?

 – Меня отвлекает ваше мельтешение перед глазами. – И добавляю: – И вообще, не говорите со мной о моей жене. Надин доверилась вам, так будьте достойны этого доверия...

 – Поверьте, ее доверие будет вознаграждено, – заявляет девушка, кладя руку мне на колено.

Странные же у нее понятия о доверии, прямо какие-то извращенные. Хлопаю по дерзкой руке ладонью...

 – Никогда так не делайте.

 – А так можно? – Девушка касается моей бороды. Проводит пальцами от щеки к подбородку... – Давно мечтала это сделать.