Одна из практиканток приникает к двери – подслушивает. Надо бы одернуть девчонку, отчитать за неподобающее поведение, вот только любопытство оказывается сильнее этических норм, и я позволяю ей немного пошпионить.

– Сказала спасибо за цветы, – делится она с нами подслушанным. – Говорит, Феликс – паренек этот то бишь – хороший и она по-своему его любит, но только как друга. И никак иначе... Парень просит дать ему шанс... Элла говорит, это бесполезно: она любит другого человека. – На этом моменте мое сердце едва не останавливается от ужаса... А девчонка-практикантка с горящими от восторга глазами добавляет: – Она говорит, что они работают вместе. – И смотрит почему-то не на меня – хвала всем святым, малым и великим! – а на вспыхнувшего от удовольствия Яна. – Говорит... он похитил ее сердце! Боже мой, это так романтично!

Шпионка так и плавится от восторга, стиснув руки в молитвенном жесте.

Ох уж мне эти женщины, дай им только любовную историю, и они готовы превратиться в сюсюкающих ангелочков с крылышками!

И так как девчонка и без того услышала больше необходимого, шикаю на нее:

– Хватит подслушивать, Майя! Идите обедать – время не ждет. – Как раз в этот момент неожиданно открывшаяся дверь едва не разбивает девушке нос – она вскрикивает и отскакивает в сторону.

Появившаяся в дверях Элла глядит на нее полным осуждения взглядом, и Майя, краснея от смущения, уносится прочь по коридору.

Что ж, будет ей наукой: нечего подслушивать под дверью. Некрасиво это, в конце-то концов! И то, что я сам не одернул девчонку, ничего не значит: я ей не отец, чтобы воспитывать.

– Так что насчет ужина? – доносится до меня голос проныры-Яна. – Какой ресторан предпочитаешь?

Элла задумывается на мгновение, вдыхая аромат подаренных Феликсом роз, и наконец говорит:

– Греческий, если ты не против. – Кладет руку на предплечье парня. – Спасибо, что поддержал: Феликсу нужно смириться с очевидным. Спуститься с небес на землю, так сказать... – И без всякого перехода: – Пойду поставлю цветы в вазу.

10. Глава десятая

Глава десятая, та самая, в которой герой испытывает вместимость туалетных кабинок и оказывается укушенным.

                                                         *****************************************

– Нет, вы слышали, шеф, она в меня влюблена! – Ян захлебывается восторгом, подобно ребенку, впервые попавшему в зоопарк. Глаза так и горят, на месте усидеть не может... Пожалуй, я впервые вижу его таким.

– Она не сказала, что это ты... – Справедливость требует указать восторженному донжуану на этот незначительный с виду момент.

И тот парирует:

– Но сказала, что они вместе работают. И если это не вы, шеф, похитили ее девичье сердце (а думать так, конечно же, просто нелепо), то других вариантов, кроме вашего покорного слуги просто-напросто не остается.

Приходится поддакнуть этому логическому умозаключению. Яну и в голову не может прийти, что кто-то способен влюбиться не в его царственную особу... Баловник женщин всех возрастов и просто непревзойденный любовник, судя по его же собственным словам.

Что ж, это мне только на руку... А вот Феликсу явно не повезло. Разная весовая категория, так сказать... Впрочем, мне ли печалиться: хотел отвлечь ее внимание одним поклонником – подвернулся другой. Так тому и быть. Аминь и точка.

– А ведь как отшила меня на днях, аж искры из глаз посыпались, – восторгается между тем мой собеседник. – Ты не в моем вкусе, говорит, слишком себе на уме, слишком секси, представляете? Как будто быть «слишком секси» – это что-то из недостатков, а не наоборот. Найди, говорит, другую дурочку для своих пошлых словоизлияний – я предпочитаю молчунов. Мне бы, дураку, сразу просечь, что это она себе цену набивает, ан-нет, поверил, даже обидно как-то стало... Я ж к ней от всего сердца, а она – «пошлые словоизлияния». Слово-то какое придумала... Сразу и не скажешь, что красотка.