— Клянусь, детка, — киваю я. Все еще сомневаясь, Пикси сверлит меня задумчивым взглядом, мысленно взвешивая все за и против.

— Хорошо… Я тебе верю, — она делает резкий выпад ногой, пиная в мою строну металлический ключ, все это время лежавший перед ней на полу. 

Пока я отстёгиваю наручник, Энжи без особых усилий избавляется от пут на своих руках, и меня осеняет, что она могла это сделать в любой момент. Могла выйти из каюты, позвать на помощь, позвонить в полицию, но осталась сидеть на полу, ожидая, пока я приду в себя. 

Почему?

— Это было бы равносильно убийству, — поймав мой вопросительный взгляд, произносит Пикси. — А я не настолько бессердечна, чтобы стать причиной твоей казни. 

— Спасибо, ангел, — бросив на пол железные браслеты, с усилием поднимаюсь на ноги. 

Меня сильно штормит, я с трудом удерживаю равновесие, пробираясь следом за Пикси к двери. Она выходит первой и, прикрывая грудь обеими руками, с прямой спиной идет по палубе, игнорируя любопытные взгляды обслуживающего персонала. 

Когда я наконец доползаю до спальни, душевая кабинка уже занята, и я плетусь в другую каюту, где тоже есть душ. Сбросив на пол пропахшую потом и рвотой одежду, забираюсь внутрь, по привычке включая ледяную воду. 

Хоть меня и трясет в ознобе, не делаю ее теплее. Холод отрезвляет, очищает мысли и проясняет сознание. Я снова силюсь вспомнить, как мы вернулись на яхту, но опять наталкиваюсь на бетонную стену. Это бессмысленно. Белые пятна на сгоревшей матрице не способна заполнить ни одна восстанавливающая программа. 

Ткнувшись лбом в стеклянную перегородку, я смотрю на свое обезображенное кровоточащими ссадинами запястье. Сердце глухо барабанит в груди, и, сунув руку под холодную струю, не чувствую ничего, кроме покалывающего онемения.  

Через несколько минут приходит долгожданное облегчение и так необходимая мне сейчас ясность мысли.  Ледяной душ и правда творит чудеса. Прополоскав рот и почистив зубы, ощущаю себя гораздо лучше. Мир больше не вращается, координация снова в норме и височные доли уже не взрываются от сверлящих спазмов. Отодвигая дверцу кабинки в сторону, я на мгновение застываю, обнаружив в ванной Пикси в длинном банном халате. Ее влажные волосы завёрнуты в полотенце, чистая кожа лица все еще выглядит болезненно бледной. Она отводит взгляд и ставит на раковину какую-то коробку. 

— Я принесла аптечку, — тихо бормочет себе под нос. — Твое запястье надо обработать.

— Не надо, я смыл кровь. На мне заживает как на собаке, — отвергаю предложенную заботу. 

— Не спорь со мной, — она недовольно поджимает губы. — Прикройся и иди сюда, — говорит со мной, как с ребенком, но я почему-то делаю так, как она просит.  Завязав на бедрах полотенце, встаю рядом с ней.  Протягиваю руку, глядя на ее отражение. Энжи упорно не смотрит на меня, полностью сосредоточившись на антисептике, которым щедро поливает мои ссадины. 

— Больно? — спрашивает Пикси, промакивая красные полосы стерильной салфеткой. 

— Нет, — отрицательно мотаю головой. — У тебя легкая рука, детка. 

— Вчера ты так не считал, — ангел горько ухмыляется.

— Вчера? — осторожно переспрашиваю я. Она кивает, распечатывая бинт. — Сколько я был в отключке?

— Около пяти часов. Может, больше. Я не считала, — отзывается Пикси, продолжая исполнять роль заботливой медсестры. 

Не могу понять, нравится мне это или нет. Слишком непривычное ощущение. Даже в детстве я сам занимался своими увечьями, потому что в большинстве случаев мне приходилось их скрывать. Если мать видела, что я снова порезал себе руки, она впадала в истерику или хваталась за бутылку, но точно не бежала за аптечкой, а отец все сложности решал одним проверенным способом — кулаками или чем-то потяжелее. «Я выбью всю дурь из твоей больной башки», любил проговаривать он, проводя свои исправительные сеансы. Они научили меня одному — никто не должен знать, что иногда боль помогает лучше ледяного душа, но только не та боль, которой «лечил» меня Даррен Мердер. Я и сам умел наказывать себя за дурные мысли. По-своему. Много лет спустя психиатры объяснили мне, что самоистязание не исцеляет, а является одним из отягчающих симптомов психического расстройства. Но тщательно подобранная терапия и нудная болтовня мозгоправов тоже не работали в полной мере, а лишь временно корректировали общее состояние.