– Река сливается с океаном, tatlim. И это самый естественный в мире процесс, – поправляю хрипло, нежно кружа пальцами по ореолам розовых сосков, и продолжая отвлекать разговорами.

– Она растворяется… растворяется в нем, – вздрогнув, упрямо качает головой Алиса.

– Становится его частью, но никуда не исчезает. Река – источник, сладкая… Такие маленькие, невероятно красивые, очень чувственные, – наклонившись, поочередно трогаю языком затвердевшие от моих манипуляций бутоны, одновременно стаскивая с плотно сжатых бедер Алисии пижамные штанишки. – Твои мышцы всегда сжимаются вокруг моего члена, когда я делаю так, – плотно обхватываю губами сосок, втягивая его в рот, и выпускаю с причмокивающим звуком. – Находясь глубоко внутри. Мне так нравится, когда ты так остро реагируешь. Я обожаю твое тело, сладкая, боготворю его…. Крошечные, как у девочки, – снова облизываю по кругу, один, второй, мягко прикусываю, прислушиваясь к отклику обнаженного тела, незаметно и ненавязчиво подминая его под себя.

– Ничего они не маленькие, – просыпается моя бунтарка. Дыхание Алисы сбивается, кожа покрывается мурашками, в потемневших зрачках плывет уже знакомая мне горячая пелена.

– Я говорю о твоих сосочках, малышка, – улыбаюсь я. Удерживая вес на одном локте, свободной рукой дотрагиваюсь до гладкого лобка Алисии, спускаясь пальцами ниже.

– Нет, не могу, – она сжимает бедра, отрицательно тряхнув головой, взгляд снова светлеет до льдисто-голубого оттенка.

– Твой организм перенес стресс, но ни ты, ни твоё тело не виноваты в произошедшем. За что ты себя наказываешь? – спрашиваю, лениво рисуя зигзаги внизу живота Алисии, покрывая короткими поцелуями ее грудь и плечи.

– Ты обещал, что не будешь торопить, – сипло напоминает Лиса, борясь с пробудившимися желаниями, считая их неправильными, неуместными, предательскими.

– С рождением детей, – дополняю я, осторожно, но уверенно раздвигая ее бедра коленом и устраиваясь между ними. – Ты не забеременеешь сейчас, сладкая. Тебе нечего бояться. Врач ввел тебе контрацептив, действие которого рассчитано на полгода.

– Я не хочу, Амиран, – с шипением выдыхает Алиса, ощущая прикосновение моего натянувшего ткань боксёров возбужденного члена к раскрытой промежности.

– Разумом – нет. Этот блок мы уберём. Я вытащу тебя с необитаемого острова скорби, куда ты себя заточила, и верну туда, где ты должна быть. Прямо сейчас.

– Нет, – боязливо всхлипывает, положив ледяные ладошки на мои плечи.

– Да, Алиса, испытывать чувство потери и удовольствия в один период времени – не преступление, – настойчиво убеждаю жену прислушаться к моим словам. Она не упирается, но в тревожных выразительных глазах все еще плещется сомнение. Где-то глубоко, на самом дне. – Считай происходящее анестезией для нас обоих. Выбирай жизнь, сладкая. Всегда чтобы не случилось, выбирай жизнь, – я накрываю ее губы своими, требовательно сминая их, раскрывая и проталкиваясь языком внутрь. – И меня, – оторвавшись, тяжело дышу в покрасневшие и блестящие от слюны губы.

– Считай происходящее анестезией для нас обоих. Выбирай жизнь, сладкая. Всегда чтобы не случилось, выбирай жизнь, – я накрываю ее губы своими, требовательно сминая их, раскрывая и проталкиваясь языком внутрь. – И меня, – оторвавшись, тяжело дышу в покрасневшие и блестящие от слюны губы.

– Тебя…, – она смаргивает капли влаги с ресниц, возвращая мне соленый мучительно-нежный доверчивый поцелуй. Избавившись от боксеров, я полностью накрываю ее собой, упираясь локтями в постель и заключая прекрасное лицо жены в горячие ладони.