– Никаких слез, сладкая, – слизываю влажную дорожку с уголка глаза. – Только вперемешку с оргазмами, – добавляю хрипло, толкаясь налившейся головкой члена в нежный вход, погружаясь только на пару сантиметров.

– Ран, – ее глаза испуганно расширяются.

– Не бойся, я буду очень острожен. Больно не будет, обещаю.

– Так быстро…, – она задерживает дыхание, напрягаясь всем телом, сердце напротив моего колотится оглушительно громко и сильно.

– Мы начнем с того, что ты боишься больше всего, а потом вернёмся к прелюдии, – озвучиваю свои действия, медленно проникая вглубь. – Если захочешь.

– Мне страшно, что я ничего не почувствую… – шепотом признается Алисия. – Что не смогу дать тебе того, что ты хочешь.

– Все, чего я хочу, уже мое, tatlim, в моих руках, в моем сердце, – без колебаний отвечаю я. – Ты мой источник, Алиса, иди ко мне, – глубокий толчок на выдохе, ее сдавленный слабый стон.

Опоясывающее удовольствие натягивает каждый нерв на моем теле, напряжение в мышцах от вынужденной сдержанности только усиливает ощущения. Я начинаю медленно двигаться, проникая во влажные тиски ее лона в одном темпе. Настроенное под меня тело жены откликается, узнает, подстраивается под выбранный ритм, но мысленно Алисия все еще противится скользящему внутрь и наружу наслаждению. Она облизывает губы, слишком зациклившись на своих ощущениях, точнее на страхе, что они изменились.

– На меня смотри, – приказываю более жестким тоном. – Не думай, сладкая. Ныряй со мной, – задыхаясь, я глажу ее губы своими, настойчиво удерживая ее взгляд. – Моя красивая смелая девочка. Не сдерживайся, – хриплю я, наращивая темп. – Удовольствие – это лекарство, не отказывайся от него, – полностью выхожу, сделав несколько дразнящих движений головкой члена по клитору, снова погружаюсь до предела. Она так сладко дрожит, срывается на глухие стоны.

– Шайтан, как же мне хорошо с тобой, – сдерживаться становится сложнее, когда я ощущаю, какой влажной она становится, как поддается бедрами навстречу, тяжело дышит сквозь стиснутые зубы, как ее плоть сдавливает мой член, когда я сжимаю пальцами тугие соски. – Черт побери, девочка, – бормочу я, закрывая глаза первым. Трехнедельное воздержание дает о себе знать. Я чертовски близко. На висках и спине выступает испарина.

– Давай со мной, – ткнувшись лбом в ее лоб, хрипло зову я, быстро и глубоко вбиваясь между разведённых бедер. Спальню наполняют мои гортанные рычащие стоны и ее – протяжные, рваные. Звонкие удары плоти подстёгивают надвигающую стремительную развязку. – Tatlim, – требовательно шепчу я.

– Не могу, – всхлипывает Алиса, впиваясь коготками в мои плечи, отчаянно целуя в губы.

– Все получится, сладкая, – обещаю я. Вдавив сжатый до побелевших костяшек кулак в изголовье кровати, просовываю свободную руку между нашими телами, хлопаю подушечками пальцев по набухшему клитору. Надавливаю, обвожу, рисуя бесконечность, снова влажно шлепаю. – Так, хорошо, да, маленькая? – всасываю ее губу, врезаясь почти до упора и нажимая на чувствительную горошину.

– Ай… – глухо вскрикнув, Алиса выгибается дугой, утыкаясь пятками в матрас и сжимая коленками мои таранящие ее лоно бедра. Я чувствую, как волны освобождения одна за другой накатывают на Алисию, содрогающуюся в вырванном практически силой оргазме.

– Вот так, умница, – слизав капельку пота с ее виска, я резко выхожу, несколько раз двинув ладонью по набухшему члену, кончаю на ее живот с глухим удовлетворённым стоном. И не разряжаюсь внутрь вовсе не потому, что, не доверяю контрацептиву в организме жены. Я знаю, что лекарство не подведет, а вот ее будут терзать страхи, пока она не убедится, что беременность не наступила.