По моей спине пробегает холодок.

«Поверить в это не могу. Они ведь не подозревают ее в преступлении? Она ведь такая чудесная девушка. Добрая, отзывчивая. Да нет, я не верю. Не может она быть с этим связана. Наверное, они просто проверяют всех, вот и всё.»

Тем не менее, нехорошие мысли, забравшиеся мне в голову, заставляют меня начать сомневаться во всем. Такое ведь бывает очень часто. Думаешь, что знаешь человека, как свои пять пальцев, а в итоге, оказывается, что он таит в себе множество секретов, о которых ты даже не подозревал!

Все эти сомнения и рассуждения заставляют меня начать очень сильно нервничать. Стискивая ручку своей сумки, возвращая ее к себе на колени, я поднимаю на Зверева взгляд.

- Давид… Я не могу не спросить… Почему у вас ее фотографии? Почему они вообще прикреплены к делу? - начинаю я осторожно. – Вы ведь… Вы ведь не подозреваете ее, правда? Это ведь, ну, невозможно, она не такая, да тебе стоит хотя бы пару минут пообщаться с ней, чтобы это понять. Она просто не способна на такое. Она очень добрый и мягкий человек, она…

Я замолкаю, потому что Зверев смотрит на меня очень странно. В его взгляде я вижу какую-то тяжесть.

«Не понимаю, он не верит мне? Или что?»

Почему-то его взгляд заставляет меня занервничать еще сильнее. Помимо тяжести я вижу в нем какую-то грусть. И… Сожаление?

- Нет… - тихо выдыхаю я, начиная отрицательно мотать головой из стороны в сторону. Корябая ногтями ручку сумки из-за стрессовой ситуации, я пытаюсь разглядеть в глазах Зверева что-то еще. Но там глухо.

- Не может быть… - произношу я полушепотом. И прикрываю рот рукой. Осознание произошедшего скатывается на меня тяжелым грузом еще до того, как я получаю от Давида подтверждение своей страшной догадки. – Так это… Это ее убили?...

- Именно так, - произносит коротко Зверев. И вздыхает. – Значит, говоришь, что ты с ней почти никак не связана? – снова уточняет он, постукивая стержнем ручки по бумажному листу. Этот стук отдается у меня в ушах звуков удара молото о наковальню. Немыслимо представить, что все это происходит на самом деле. Я все еще с трудом пытаюсь осознать всё это: весь этот кошмар.

- Нет… Говорю же, мы просто… Мы были просто знакомыми у которых было общее прошлое… - сдавленно произношу я, вцепившись взглядом в фотографию девушки у себя в руке. Мне становится так жутко и некомфортно, что я кладу ее фотографию обратно на стол Давида.

- Ну, а когда пересекались, она тебе ничего странного не рассказывала? – Зверев все еще пытается найти хоть какую-то зацепку, которая помогла бы делу. – Может быть она говорила, что за ней кто-то следил? Или, к примеру, она ощущала что-то странное, как будто за ней кто-то следует? Любая мелочь бы помогла, - Зверев смотрит на меня с надеждой, а я понимаю, что абсолютно бесполезна, и совершенно ничем не могу ему помочь.

- Нет… - говорю я тихо. – Ничего… Совсем ничего. Я же говорю, мы и не общались толком… Когда мы с ней столкнулись в последний раз, мы вообще даже толком и не поговорили. Она очень спешила куда-то. Так что, весь наш разговор с ней был из разряда «привет – привет, пока - пока».

- Ясно… - Зверев закрывает папку с делом, перед этим собрав все разложенные передо мной фотографии и прикрепив их обратно к делу скрепкой. По его поведению становится совершенно ясно, что мои ответы вообще никак ему не помогли.

- Если ты вдруг что-то вспомнишь, обязательно дай мне знать. Сама понимаешь, насколько это важно и как сильно этоь может помочь сдвинуть дело с мертвой точки, - говорит мне Давид.