Я тяжело вздыхаю.

- Что ж, ладно… - разочарованно говорит Мазлов. – Еще вопрос. Можете ли вы предоставить нам доступ к своей почте и социальным сетям?

- Зачем? – удивленно спрашиваю я его, выпучив глаза.

- Нам нужно всё проверить и просмотреть. Произошло убийство, сами понимаете, статья 105-я уголовного кодекса. Это развязывает нам руки и даёт право получить любую необходимую информацию по делу. Мы просто хотим, чтобы это всё произошло по согласию. Будет куда проще, если вы пойдете нам навстречу, поможете следствию, и не будете препятствовать расследованию, - поясняет Мазлов, тем самым давая понять, что если я не соглашусь, они все равно получат эти данные.

Но, если я сама предоставлю их, как я понимаю, они смогут пойти мне на уступки. Ведь, наши социальные сети – это вся наша жизнь. Совсем неприятно, когда в ней копаются посторонние.

- Хорошо, но… Можно ли сделать так, чтобы вы исследовали мои социальные сети и почту в моём присутствии? – спрашиваю я, согласившись и решив попросить об одной маленькой услуге в ответ на свое согласие.

- Конечно, это уж точно не проблема,- Мазлов кивает, и я даже немного выдыхаю. Раз уж они собрались копаться в моих социальных сетях, пусть хотя бы действуют под моим присмотром. - Однако, - добавляет следователь в свою очередь, - Вы должны понимать, Лия Константиновна, что в таком случае, вам придётся бывать здесь очень часто. Соответственно, вам нужно будет остаться в городе. Эта работа не быстрая. Нам придётся проверить каждый ваш контакт, - заканчивает Мазлов и внимательно на меня смотрит.

- Хорошо, - поджав губы, отвечаю я. Конечно, не лучший исход, но, не самый ужасный.

Наш разговор со следователем прерывает снова открывшаяся дверь.

- Мазлов. К капитану. Быстро, – говорит дежурный и исчезает, не удосужившись закрыть за собой дверь.

- Черт, вот так всегда. Не дадут поработать спокойно! – восклицает недовольный следователь и, забрав со стола кое-какие документы, торопливо выходит из кабинета.

Снова мы со Зверевым остаёмся один на один.

Давид скрещивает на груди руки, хмыкнув, тем самым привлекая мое внимание, и я поворачиваюсь к нему на стуле, поднимая на него свой взгляд.

- И чего ты так хочешь, чтобы твои социальные сети и почту проверяли только в твоем присутствии? Есть какие-то тайны и загадки? Боишься, что увидим то, чего видеть не должны? - ухмыляется Давид, видя, что заполучил моё внимание.

- Нет, но просто мне не очень приятно, что кто-то будет читать мои переписки. Это ведь личное. По-моему, все вполне логично, - говорю я, - Представь, если бы в твоих личных делах ковырялись бы, как в нижнем белье…

Я устало вздыхаю, убираю сумку с колен и вешаю ее на спинку стула, на котором сижу.

- И то верно, - ухмыляется Зверев.

Несколько минут мы молчим, а потом он продолжает наш разговор, задавая мне очередной вопрос.

- Я думал ты уже давно на пути в столицу. А ты, оказывается, тут, - говорит он, оттолкнувшись бедрами от стола и обходя его, чтобы сесть на свое рабочее место.

- Ну, я как раз сегодня и собиралась уехать домой. Уже выходить думала, когда позвонил этот следователь и попросил приехать, - отвечаю я Давиду, скользнув по нему внимательным взглядом. А после отворачиваюсь чуть в сторону, смотря на закрывшуюся за Мазловым дверь.

- Мои планы вообще рушатся в связи с этим преступлением, - я качаю головой. – Когда ехала сюда, думала, что поеду завтра, теперь уже становится понятно, что я и завтра никуда не поеду, раз вам так нужны мои личные сведения и информация из социальных сетей и почты. Придётся созваниваться со своим редактором и сообщать о том, что я теперь временно вне зоны доступа, - я снова перевожу взгляд на Давида. – Я надеюсь, что с московским отделом уголовного розыска вы сами свяжетесь и решите это вопрос? Не хотелось бы, чтобы мне прилетело за то, что я не в Москве, а в Малиновске.