— Я не могу оглашать новости раньше капитана, — Тимофей окинул взглядом собравшихся, задержавшись чуть дольше на лице Лики, которая старательно его игнорировала.

Девушка после того разговора перечеркнула все надежды и больше не навязывалась, но улыбаться и делать вид, что между ними не было размолвки не собиралась, считала это лицемерием. К тому же, Олимпиада непременно так бы и поступила.

Потянулось томительное ожидание. Каждый избегал смотреть на других, чтобы случайно не пересечься взглядами и не спровоцировать новых вопросов, ответов на которые раньше времени не получить.

— Помимо капитана, не хватает Старковых, инженера связи и штурмана, — потирая подбородок, прервал молчание Влад. — Либо они втроём играют в дурака, либо… Неужто сообщение с Проксимы?

Все, кроме Лики, взглянули на Тимофея. Она же не собиралась нарушать данное себе обещание: как можно меньше с ним контактировать. Знала: стоит взглянуть - утонет в чёрных глазах, и опять нафантазирует, найдёт ему оправдание, придумает легенду о прошлом и кинется утешать. А в итоге снова наткнётся на ледяную стену.

Но надолго решимости не хватило: слова Каплынова затронули больную струну в её душе и возродили угасшую было надежду найти мать.

Она искоса взглянула на Тимофея. Тот сидел с прямой спиной и невозмутимым лицом, как статуя, глядя поверх голов на противоположную стену. Только глаза были яркими, живыми. Лика сразу подумала, что Тимофею не терпится поделиться важной новостью, лишь долг и честь останавливают его. Он будто услышал её мысли и посмотрел на свой браслет. Значит, и впрямь, скоро начнётся, чтобы это не было.

— Спасибо за терпеливое ожидания, — услышала Лика за спиной голос Деринова. Тот в сопровождении братьев прошёл в зал на место во главе стола. Наконец, все были в сборе.

Старковы заняли пустующие кресла, и все взгляды вновь обратились к капитану. Тот, словно намеренно испытывал их терпение. Лика чувствовала, как её сердце бьётся в груди.

— Я приказал Гамаюн оповестить вас сейчас, но сведения, о которых пойдёт речь, получены три дня назад, — капитан сделал паузу и окинул испытующим взглядом команду. Лика бесстрашно смотрела на него, понимая, о чём тот думает: все двадцать три года стажа полётов ничто по сравнению с терра инкогнита, которая ждёт их впереди.

— Все знают, зачем мы летим к Проксима Центавра b и что надеемся там обнаружить. Наш полёт окончится в ближайшие недели. Гамаюн даёт прогноз - двадцать три дня, — Деринов снова обвёл глазами команду. — До недавнего времени я был настроен скептически. Привык думать, что космос и другие планеты - некая враждебная среда, где люди не могут прожить долго, если окажутся неподготовленными. Или их будет слишком мало.

Да и вся шумиха вокруг Капсулы выглядела как массовая истерия. Посудите здраво: каков был шанс, что она упадёт на Землю, притянутая гравитацией метеорита, и окажется читаемой? Что цивилизация, отправившая её, будет ещё жива?

В зале стояла гробовая тишина. У Лики пересохло в горле, но она была не силах оторвать взгляд от худощавого седоватого человека, сидящего во главе стола и говорившего сейчас то, что она и сама много раз проигрывала у себя в голове.

— В Объединенном Союзе решили иначе, и не нам обсуждать приказы, поэтому мы здесь.

Лика обратила внимание, что большинство уже ёрзает на стульях, наверняка, в душе проклиная обстоятельность капитана, его неторопливую речь, смысл которой и так всем понятен. Собрали вместе - значит, случилось что-то из ряда вон. Но Деринов не был бы собой, если б не соблюдал протокол до последней буквы.