- Ну да, свита великовата, - подтвердил Ариэль. – Но не настолько, чтобы казаться угрожающей. Разве что чуть-чуть за пределами этикета.

- С другой стороны, половина свиты технически не с тобой, а с твоей сестрой, - заметил Амариэль. – А для двух принцесс шестерых охранников как раз достаточно.

- Вот только ее никто не звал, - возразила я.

- Неправда! – подала голос Гарилла, ехавшая позади. – Тот принц – Айви, кажется – приглашал в гости.

- Он из вежливости, дура, - пояснила я.

- Почему ты мне грубишь? Я старше тебя! – возмутилась Гарилла.

Я промолчала, не желая пояснять, сколько мне лет на самом деле и что я думаю о тех, кто в двадцать с хвостиком спихивает своих детей на попечение тетушек. Да Гарилла и на двадцать не тянула: она как будто застряла в четырнадцатилетии, хоть телеса ее и выглядели на все тридцать. Особенно неопрятно смотрелась грудь, при беременности увеличившаяся на два размера, во время недолгого кормления грудью – еще на один, а теперь отвисшая и вяло перетекавшая под одеждой туда-сюда: о поддерживающем нижнем белье в этом мире не слыхивали. Нет, все-таки, как хорошо, что я навсегда отказалась от всего этого. Лично у меня теперь – два чудесных маленьких холмика, которые легко скрыть под бинтом, и я не променяю их ни на один пышный бюст. Тем более, я еще помню, как тяжело было порой таскать мой прошлый четвертый размер, как прела кожа в складках, как приходилось отказываться от красивых моделей бюстгалтеров в пользу удобных и как неудобно, а порой и больно было заниматься спортом. А как некрасиво вспучились вены во время беременности… В общем – слава плоскодонкам! И мне начхать, что остальные по этому поводу думают.

Гарилла хотела было продолжить диспут, но тут нас встретили представители правящего дома и предложили сопроводить до места. Это было как нельзя кстати, так как народу на улицах столицы было многовато, и они с подозрением посматривали на чужаков, а некоторые так и вовсе сплевывали под копыта наших лошадей. Мне было не привыкать: первые несколько лет в этом мире меня вообще за человека не считали. Но я запоздало сообразила, что после целой жизни, проведенной в честном и доблестном Служении, братьям может быть неприятно такое отношение. Впрочем, по ним нельзя было ничего сказать наверняка: ехали все так же гордо впереди, указывая мне дорогу, хоть это больше и не требовалось.

Я поторопила лошадь и нагнала их. Заглянула в лицо Ариэлю, чтобы убедиться, что возвращение в родной город в статусе чужака, а то и предателя стало не слишком большим ударом по его еще детскому самолюбию, и шарахнулась.

- Фу ты, черт! – я проморгалась и снова уставилась на него. – Что ты сделал со своим лицом?

- Нанес твои отличительные знаки, - невозмутимо ответствовал Ариэль. – Что-то не так?

- Э-э-э… - я замялась, не зная, как бы так потактичнее намекнуть, что это перебор. Глянула на Амариэля в поисках поддержки. Но тот тоже уставился на меня из черноты чернильных пятен. Как с рок-концерта сбежали, ей-богу. А голубые глаза на таком фоне выглядели вдвойне инфернально. Если на женщине черный макияж смотрится всего лишь эксцентрично, то на мужике-эльфе … Даже не берусь описать словами.

- Мы неправильно скопировали твои знаки? – на полном серьезе обеспокоенно уточнил Амариэль. На зубах у него виднелось темное пятнышко от «помады».

- Не то чтобы… - я покусала губу, подбирая слова. – Просто переборщили с яркостью. Да и вообще могли обойтись без этого.

- У тебя все очень ярко, - заметил Ариэль.

- Так у меня и волосы черные, - фыркнула я.