Лес почти сразу кончился, начались бесконечные поля. Дорогу было не разобрать, пришлось довериться чутью братьев. Реку, разделявшую наши земли, я позорно пропустила: ее так занесло снегом, что она сравнялась с окружающим пейзажем. Зато, когда мы вступили на земли эльфов, я сразу почувствовала разницу: лошадки, что все утро с таким трудом чуть ли не по грудь ползли по сугробам, вдруг побежали легко и стремительно. Снег из-под копыт взметался маленькими фонтанчиками. Я пригляделась к дороге. Чистят они ее, что ли? Или просто трамбуют волокушами? В общем, цивилизация. Даже стыдно за свою страну стало.

Впрочем, когда мы попытались попроситься на постой, стыдно стало уже братьям: письмо, что должно было предупредить о моем приезде, отправили напрямую во дворец, и о том, что из Бахрама едет посол, в окраинных деревнях и слыхом не слыхивали. Так что в ту ночь мне пришлось узнать, каково это – ночевать в чистом поле. Холодно. И никакие теплые лошадиные бока или даже эльфийские тушки не спасают.

На следующий день нам встретился город. Он был едва ли больше деревушек, но разительно отличался постройкой: в деревушках были такие же избы, как у нас, в Бахраме, а тут – двухэтажные особнячки сложной конструкции с очаровательными высокими крышами и резьбой. Не городок, а игрушка в стеклянном шаре с искусственным снегом.

Тут уже братья приложили все усилия, чтобы нас пустили хоть куда-нибудь. Мне было ужасно неприятно видеть, как они пресмыкаются. Даже противно. Хотела было уже потребовать прекратить этот цирк и снова заночевать в поле, но тут, видно, кто-то доложил о чужаках градоправителю, и тот, вспомнив о срочном письме из Бахрама, проехавшем через его город, решил не рисковать международным скандалом и велел пустить нас на постоялый двор. И, к разочарованию Гариллы, мы тоже решили не рисковать, и из своей комнаты не высовывались. Даже из окна с цветастым витражом.

- Хочу, - ныла девушка, медитируя на закрытую дверь.

- А пацана своего новорожденного повидать не хочешь, кукушка? – укорила ее я, потягивая какое-то варево, принесенное нам хозяйкой двора.

- Чего сразу кукушка? – обиделась сестренка. – Кларисса сама предложила его забрать.

- А ты и рада, - презрительно скривилась я.

- Я еще не нагулялась, - нагло заявила она. – И вообще, третий день без ласки. Хочу. Гойша, давай хоть с тобой…

- Ну нет! – возмутилась я. – Только не здесь и не сейчас. Блин, Гарилла, тебя на поводке выгуливать надо: чуть отвлечешься, а ты уже столб трахаешь, как бешеный пудель.

- Зато ты – вобла вяленая, - огрызнулась сестренка. – И чего тебя мать так оберегает? Уродина. Да у тебя нутро гнилое, вот ты и не взрослеешь никак.

Я не ответила. Как говорится, дерьмо не тронь – вонять не будет. Мужики делали вид, что заняты своими делами и ничего не слышат. Только Ариэль демонстративно показал в ее сторону глазами: смотри, мол, какое из-за твоего упорства о тебе мнение сложилось. Ну и пусть. Я не похотливое животное.

- Хоть бы баню нам организовали, - перевела я тему. – Я вся провоняла потом.

- Чудесный запах, - тут же услужливо возразил Хэйра, чтобы сгладить впечатление, оставленное речами Гариллы. – Очень притягательный.

- Пойду спрошу хозяев, - решила я, проигнорировав его подкат, и направилась к двери. Но та вдруг сама открылась. На пороге стоял бледный и жалкий… Орши.

- Ё-моё, - я всплеснула руками. – А ты-то что здесь делаешь?

- Да вот, - он неловко переступил с ноги на ногу. – Замерз совсем. И проголодался. А вы все дальше в эльфийские земли уходите. Даже хлеба нигде толком не стянешь, эльфы сразу заметят чужака. Так что вот, пришлось сдаться и попросить проводить к вам…