Попытка была бы вполне успешной, но белоголовые побоялись подходить слишком близко и стреляли с соседнего холма. Длинные железные снаряды здорово врезались в камень, высекая искры, но только некоторые из них преодолели зубчатый край и приземлились по ту сторону. К счастью, мой народ не строил хижин сразу за крепостной стеной и тем более не толпился в зоне обстрела «навесом». Так что ничем, кроме ремонта, эта выходка для нас не обернулась. Зато мы все здорово повеселились, глядя на тщетные попытки. Тоже мне, древний и мудрый народ!

Впрочем, один страшный военный опыт у меня все-таки был. Как-то раз я проснулась среди ночи от криков боли и звона оружия. Выскочила наружу в одной рубахе, оглядываясь по сторонам, и тут прямо передо мной свалилось с крыши белое чудовище. Растрепанный, весь усыпанный снегом, эльф оскалился, увидев меня, замахнулся мечом и вдруг замер.

Я тоже. Даже завизжать не додумалась. Стояла и смотрела, как на отполированном и уже испачканном в крови клинке отражается лунный свет и мое бледное лицо. Голову и плечи эльфа покрывало что-то белое, слегка шевелящееся под зимним ветром. Лебединый пух. Так вот как они пробрались внутрь незамеченными! Просто прошли по свежему снегу, прикрываясь пуховыми плащами, и как-то перебрались через стену – не удивлюсь, если вскарабкались по дырам от баллист, которые мы так и не замазали. По шеям настучать сторожевым!

- Где ххаши? – прошипел он. Позади, возле столовой, заменявшей нам таверну, мелькал в свете фонаря еще один такой же белый призрак, окруженный нашими ребятами. «Отвлекает внимание», - поняла я.

- Перед тобой, - почти не заикаясь, сказала я и тут же прикусила язык: он же и правда за мной пришел. И вовсе не в поисках «жаркой ночи». Он пришел меня убить, потому что думает, что я всем здесь заправляю. Но я ничего не делаю, просто живу в самом хорошем доме!

- Но ты… ребенок? – не поверил он.

Я не нашла, что на это ответить. Только неловко переступила босыми ногами по заледеневшему крыльцу и обняла себя за плечи. Зубы у меня стали стучать, хотя замерзнуть я еще не успела. А вот испугаться до спазмов в животе – очень даже.

Эльф еще раз стрельнул глазом по сторонам, заглянул в распахнутую настежь дверь, а потом исчез так же быстро, как и появился. Свистнул откуда-то с крыши, и второй «призрак», пробежавшись по поленнице, тоже исчез в темноте ночи. А ребята еще долго бегали по всему лагерю с факелами и мечами наголо – искали таинственных братьев.

- Чего не спишь? – наконец-то заметил суматоху Гахрат и вышел наружу, зевая во весь рот, когда я только-только отмерла после испуга. - Приспичило среди ночи поискать мужской ласки?

- Ага, - пробормотала я. – Приспичило.

И умчалась в сторону деревянной будочки, пока дело не кончилось конфузом.

С тех пор мои тренировки стали куда усерднее. Я загорелась особой идеей: стать пусть не сильной, раз уж не дано, но настолько пугающей, чтобы в будочки по нужде бегали сами покусившиеся на меня мужики.

Перебрав в памяти все, чего мне когда-либо довелось бояться, я выбрала несколько самых «страшных страхов» и стала от них избавляться: страх высоты, страх падения, страх позора, страх боли, страх смерти. Оказалось, что если каждый день сам себя толкаешь навстречу пугающему, то это заряжает особой, нервно-радостной энергией.

Вот так проберешься по веревке с одной башни на другую, дрожа и немея от страха, а потом весь вечер на ушах стоишь, заряжая всех шабутным весельем. А уж какими эмоциями наполнилась моя душа, когда однажды, выпросив у Асвара перо и бумагу, я записала свой самый темный кошмар, а потом сожгла его в печи… Гахрат, глянувший в мое лицо после этого, даже отшатнулся, а потом еще неделю старался держаться от меня подальше.