Минут десять я плаваю, надеясь, что за это время Давид успел покинуть дом. Беру полотенце и босая шлепаю к дому. 

 В гостиной сталкиваюсь с Гаяне. Она хмуро на меня смотрит, не отводя взгляда. Хочу пройти мимо, не хочу разговаривать. На сегодня разговоров у меня перебор.

 Но старушка не может скрыть своего возмущения:

– Не стыдно тебе в таком виде ходить?

– Это купальник, – оттянув веревочку сбоку трусиков, отвечаю я.

– Он прикрывает меньше, чем нижнее белье.

– В доме живут только женщины, мне перед вами чего скрывать? – хмурюсь. – Что у меня есть такого, чего нет у вас?

– В доме бывает Давид.

– Готова поспорить он видел и более оголенных женщин, – усмехаюсь я.

 А то Гаяне у нас думает, что Давид – святой. Знала бы она что и как он умеет. А уж сколько женщин у него было.

– Будь добра, одевайся поскромнее, – даже чуть брезгливо просит Гаяне.

– Скромность и я – на двух разных орбитах, тетушка. Сама же так говорила. 

 Я не то чтобы злюсь, просто меня все это возмущает. 

 Женщина хмурится ещё больше. И губы поджимает так, что они тонкой полосочкой становятся.

– Я думала, ты повзрослела, – качает она головой. – А ты все та же избалованная маленькая девочка.

– Маленькой девочкой я была до того, как уехала из этого дома. И не вам меня учить и судить...

– Ах, да, я же тебе никто, – перебивает она.

– Да, очень жаль, что близкой вы мне так и не стали, – парирую я и наступаю на первую ступеньку лестницы.

 А Гаяне мне больше ничего не говорит. Видимо с ужасом ящерицу на моей спине рассматривает.

 Захожу в комнату и закрываюсь на замок. Коньяк во мне полностью испарился, голова ясная и светлая. А из эмоций – злость и досада. Давно я их не испытывала. Я научилась быть сдержанной, спокойной, моя работа помогла. Причём любимая работа, мне нравилось.

 Утром меня будит стук в дверь. Продираю глаза и смотрю на часы на экране телефона. Полдень уже. Н-да, поспала я больше, чем достаточно.

 Встаю и иду к двери. Открываю.

– Доброе утро, Лиза, ну ты и соня, – улыбается мне Глаша. 

– Доброе. На свежем, морском воздухе очень сладко спится, – зеваю, отвечаю. – Сколько лет я его не нюхала...

 Глафира Николаевна качает головой и спрашивает:

– Завтракать будешь?

– Кофе выпью.

– Там омлет остался, могу разогреть.

– Угу, спасибо.

 Глаша уходит, а я быстро привожу себя в порядок и вскоре спускаюсь на первый этаж. В доме тихо, Глаша говорит, что все ушли. Куда и зачем – не сообщили.

 Разогретый омлет запиваю сладким, чёрным кофе. Порция больше, чем я привыкла, но я съедаю все быстро и уже поднимаюсь из-за стола.

– Ты куда-то торопишься? – фыркает Глаша.

– Да, у меня дела, – выходя с кухни, бросаю я.

 Но Глаша не унимается и догоняет меня в гостиной:

– А ты далеко?

– Мне надо в зоомагазин, – отвечаю и, доставая телефон из кармана, хочу заказать такси.

– Так давай тебя наш водитель свозит. А то чего он в саду прохлаждается.

– Водитель? – хмурюсь. – Ну ладно, зови. Заодно поможет террариум из магазина до машины донести.

– Что донести?

– Домик для Люцифера.

– Господи, за что ты его так назвала? – смеётся Глафира Николаевна и идёт к стеклянной стене, выходит на улицу и зовёт командным голосом:

– Ншан!

 А пока этот Ншан к нам идёт, Глаша рассказывпет:

– Парень этот, какой-то дальний родственник хозяина. Приехал пару лет назад учиться. В гостевом домике живёт, ну и водителем у нас подрабатывает. Гаяне вот только его не особо жалует, он не её родня, а по матери Вагнера Самвеловича. У парня руки золотые – видишь мебель? Ншан собрал. И ножки у столика подправил.

– Красота, – хмыкаю я.