Не припомню чтобы так с тетушкой даже Вагнер разговаривал. Во всяком случае на людях. И ведь она сейчас смиренно отступает, опустив голову, слушается. Что ж, теперь старший в этой семье Давид.

И, каюсь, я даже ликую немного. Мелочь, а приятно.

– Я продолжу, – говорит адвокат, – Вагнер Самвелович очень хотел, чтобы вся семья была в сборе, чтобы те, кто когда-то поругались – смогли бы найти путь к примирению. Чтобы вы все снова жили одной большой и счастливой семьёй – на этих словах Давид фыркает. – Он хотел дать вам шанс на это. Так что, сообщаю: чтобы вы все смогли получить оставленное Вагнером Самвеловичем наследство, вы не должны никуда уезжать из этого города, и минимум раз в неделю собираться на большой семейный ужин в этом доме. И так до официального вступления в наследство. Тоесть полгода, а точнее уже меньше, начиная с сегодняшнего дня.

– Что за бред? – цедит Давид сквозь зубы. И он озвучивает сейчас мысли всех других, вот таких необычных наследников. А я усмехаюсь, не специально, но получается громко. И на меня все оборачивается.

Знаю я о чем они все думают: что такое условие Вагнер придумал из-за меня. Это я ушла из семьи. Это я была причиной ссор. Только вот моей вины в этом нет.

А на счёт примирения... ох, сомневаюсь. Это не от меня зависит. Но препятствовать я не буду. Я умею идти на встречу.

– Это не бред, это воля вашего отца. Последняя, – настойчиво повторяет Максим Иммануилович. – Если кто-то нарушит волю усопшего – наследство не получит никто из вас. И говорю я вам об этом сейчас, так как Вагнер Самвелович не хотел оглашать данное условие при других наследниках.

В помещении стоит тишина. Аппетит у всех моментально пропадает. Все переваривают не только пищу, которую уже успели съесть, но и информацию.

Я смотрю по очереди на каждого, какие, однако, одинаковые у всех выражения лиц. Негодование, раздражение, даже злость. Особенно ярко последнее у Давида.

Первой тишину нарушает Гаяне, она кивает на Ншана и спрашивает:

– А причём здесь этот молодой человек?

Адвокат вздыхает:

– Хачатрян Ншан Алишерович является племянником Вагнера Самвеловича. И он так же указан в его завещании в числе одних из первых.

Тетушка пренебрежительно отворачивается. Недовольна она этим пожалуй даже больше, чем всему остальному. Интересно почему?

Чем ей так не нравится Ншан?

Приятный и милый парень. Родня Вагнера. Может все дело, что он со стороны матери отчима? Насколько я знаю Гаяне не жаловала мать Вагнера.

– А Нина тоже должна присутствовать на ужинах? – интересуется вдруг Давид.

Адвокат отвечает:

– Не обязательно. Если только в качестве сопровождения вашей дочери. Кстати, я тоже должен присутствовать, чтобы следить за тем, как выполняется воля моего клиента.

– Не понимаю, зачем это нужно было отцу? – играя желваками, цедит Давид. И полагаю такой вопрос сейчас в головах у всех.

Максим Иммануилович лишь пожимает плечами.

Глаша предлагает принести вина, у Вагнера оказывается в подвале теперь свой винный погреб, за последние несколько лет у отчима появилось новое развлечение – виноделье, он выкупил небольшое предприятие недалеко от города. Об этом сейчас его адвокат с воодушевлением рассказывает.

– Скорее всего кому-то из вас оно и достанется, – заявляет в конце Максим Иммануилович.

Мы с бокалами красного полусухого перемещаемся из-за стола на диван, Нарине разводит камин – он добавляет уюта, ламповости этого вечера, так похожего на семейный.

Гаяне возится с Амалией, мама общается о чем-то тихо с адвокатом, Давид и Нина разговаривают у лестницы. Ншан сидит в кресле, задумчивый и какой-то отстраненный. А я сижу напротив Гаяне, рядом Лиана.