– А как вы вообще меня нашли? – решаю я спросить то, чего меня больше всего интересует.

– Это было сложно, – едва заметно усмехается Максим Иммануилович, – в последний раз ваш паспорт засветился шесть лет назад, когда вы покидали город. И все. Дальше пустота. Словно вы исчезли. Так же и с номером телефона, который был на вас зарегистрирован. Вы очень хорошо спрятались, Лиза, – он снова усмехается и я невольно тоже. – Но потом я вспомнил, как Вагнер Самвелович мне рассказывал, что вы звонили ему раз в год. На его день рождения. Я пробил всех ежегодно звонивших, постепенно отбрасывая зарегистрированные номера родственников и партнёров моего клиента, и лишь два номера показались подходящими. Я позвонил на оба. Первый абонент оказался заблокирован, а по второму мне ответили вы, – мужчина делает глубокую затяжку, сигарета тлеет на глазах почти до самого фильтра. – Все это, к сожалению заняло время. Планировалось найти вас раньше. Но, лучше поздно, чем никогда.

– Очень жаль, что я не узнала раньше, – вздохнула я, – и не проводила отца в последний путь.

– Не думаю, что он на вас в обиде.

Я отвожу взгляд, задумчиво смотрю на гладь воды в бассейне.

Несмотря на то, что я звонила отцу инкогнито, скрывая свой левый номер, Максим Иммануилович смог его вычислить. А значит мог и отец. И мог звонить мне сам.

Но он принял мой выбор.

И от этого сейчас так щемит в груди.

– Спасибо, – искренне говорю адвокату. Он кивает, стряхивая пепел, после чего сильно сжимает фильтр, оставшийся от сигареты.

Я разворачиваюсь и делаю шаг к дому. Слышу как адвокат идёт за мной.

Стеклянная дверь открыта, и скорее всего некто, особо любопытный, опередил нас буквально на несколько секунд. Торопился, и дверь не закрыл.

Вхожу в дом и оглядываясь, пытаясь понять, кто из присутствующих мог быть свидетелем нашего разговора с адвокатом.

Все здесь, в гостиной. И все выглядят спокойно и невозмутимо. На меня никто не смотрит. Никто, кроме Ншана, да и он делает это бегло.

А я подхожу к столику, звучно наливаю вино в два бокала и устраиваюсь на диване, рядом с одинокосидящим Ншаном. Он даже удивляется, что я решаю сесть к нему так близко.

– Как дела? – совершенно спокойно спрашиваю я и протягиваю парню один из бокалов. Ншан не пил за столом и когда все переместились на диван тоже пить не стал. И мне казалось, что парень просто стесняется. Неуютно ему быть здесь. Потому что все, нарочно или случайно, его словно игнорируют.

А это нечестно. Ншан такой же наследник Вагнера как и все, кто находится здесь.

– Нормально, – кивает Ншан и, хоть и с сомнением, но берет из моих рук предложенное.

Я громко ударяюсь своим бокалом об бокал Ншана и делаю большой глоток. Вино сухое, но не кислое. Очень даже вкусное. Ншан следует моему примеру, но отпивает совсем чуть-чуть.

Киваю на столик и начинаю обычным тоном расспрашивать у парня где он так научился реставрировать мебель.

Отвечают мне тоже так же, спокойным и в меру громким голосом.

И выясняется, что Ншан учился на столяра. А реставрация мебели была хобби практически с детства. Дед ему показал, научил и у внучка стало отлично получаться.

– Очень красиво. У тебя талант, – подмечаю я.

– Спасибо, – не без радости отзывается Ншан.

А я пододвигаюсь к парню ещё ближе и, дотянувшись до мужского уха, шепотом спрашиваю:

– Кто вышел на улицу вслед за нами? – Ншан хмурится и молчит, смотрит на кого-то. – Гаяне? – Ншан едва заметно качает головой. – Давид? – здесь парень кивает. – Спасибо.

Но даже получив ответ, от Ншана я не отодвигаюсь и продолжаю уже обычным голосом вести диалог на предыдущую тему.