4. Глава 4

— Ты уверена, что поступаешь правильно?

— Ни в чем я не уверена, Регина.

Регина задает вопрос, который я прокручиваю в своей голове последние несколько часов. На дворе ночь, в ногах чемодан, а в мыслях — полный раздрай.

Куда идти?

Куда ехать?

В кармане запас в размере пяти заработных плат, все остальное, увы, я до копеечки вкладывала в бизнес.

Я без сил опускаюсь в кресло, в одной руке держа детские колготки, а другой — прижимая к себе дочь. Селин капризничает, ведь на дворе ночь, а я продолжаю собирать чемодан и прошу Селин потерпеть до поезда, где она сможет хорошо поспать.

— Он внушает страх. Я слышала, как он предупреждал тебя не делать необдуманных поступков.

— А что делать, Регин? У меня только два выбора — спасать дочь или не спасать.

— Мама, а от кого меня нужно спасать? — тут же интересуется Селин, подняв свой наивный взгляд.

— Эм… Селин, я…

— От злого Деда Мороза! — помогает Регина.

— А что, такие бывают?

— Ой, Селин, какие только не бывают…

Я целую Селин в висок и не придумываю ничего лучше, чем сказать очередную ложь, как с летчиком, ведь рассказать четырехлетнему ребенку правду — было слишком жестоко. Я себе этого не прощу.

Надеюсь, что и Рамис не заставит меня перейти к кардинальным мерам.

— Что ж, тогда давай собираться быстрее, чтобы ничего не забыть, — говорит мне подруга.

Регина помогает мне со сборами, пока я укладываю Селин спать. До отбытия поезда в Новосибирск есть еще три часа. Самолет я себе не позволила — дорого, да и спешить нам с дочерью больше некуда. Жизнь с чистого листа не торопит.

Когда вся наша с Селин жизнь, наконец, была сложена в один большой чемодан, мы с подругой перемещаемся на ночную кухню и решаем выпить чай. Следующий прием пищи будет уже в поезде.

— Регин, ты справишься с нашим кафе?

Я неловко кусаю губы, тереблю в руках наши с Селин документы и стыдливо отвожу от подруги взгляд. Ощущение, что я жутко подвожу ее, не дает мне покоя.

Подруга тут же успокаивает:

— Слушай, да чего здесь уже справляться? Самое сложное мы прошли вдвоем, впереди нас ждала чистая и отнюдь не пыльная работа. И жизнь без хлопот.

— Да… Как мы и мечтали.

— Я буду высылать тебе часть прибыли, Айлин.

— Я выкручусь, начну с нуля, а позже, как только смогу, вернусь уладить вопрос с документами, чтобы ты управляла бизнесом. Ладно?

— Не думай об этом пока, — прерывает Регина. — Сейчас тебе как никогда будут нужны деньги. Жить в Новосибирске дороже, чем здесь, а тебе нужно залечь на дно и ни в коем случае не работать.

— Ты думаешь, он будет искать? — спрашиваю с содроганием. — Он за четыре с половиной года ни разу не поднимал мое дело. Хотя если бы он только раз поинтересовался, как я живу… Он бы уже тогда узнал о дочери… Может, он и не будет нас искать? Может, я и бегу зря?

— Не знаю, Айлин, не знаю…

Я напоследок рассматриваю свою кухню и стараюсь не заплакать. Как только родилась Селин, я поняла, что бегать по съемным квартирам — совсем не вариант, и тогда я взяла эту квартиру в ипотеку. Квартира была недалеко от центра, и здесь было все необходимое: садик, школа, магазины и наш с Региной любимый тренажерный зал. После развода Рамис действительно оставил мне приличные средства для существования, и если сначала я хотела бросить эти деньги ему в лицо, то затем вспомнила, сколько боли он мне причинил и взяла все до копейки.

Я смотрю на часы, допиваю остывший чай и иду будить Селин, а Регину прошу вызвать мне такси и еще не подозреваю о том, что ждет меня дальше.

С Региной мы прощаемся коротко, быстро и без слез — чтобы Селин не почувствовала мою подступающую истерику. Регина была моим единственным близким человеком, которому я могла доверить все: свои тайны, свои кошмары, свою дочь. Мы были знакомы с последних классов, там мы крепко подружились и сблизились, но после школы наши пути разошлись: Регина уехала поступать в университет, а я — вышла замуж за Рамиса. Я тоже хотела учиться, но папа сказал, что семья и брак важнее. И еще болела мама. Отец тогда надавил на самое больное, и я согласилась выйти замуж за Рамиса.