От отдачи, о которой предупреждали заранее, немеют плечи, но, не обращая на это внимания, вновь целюсь и продолжаю опустошать обойму.

Выстрел.

Выстрел.

Выстрел…

Кажется, не только кусок металла, способный убивать, становится легче в весе. Моя голова и моя душа, избавляясь от негатива, тоже воспаряют.

– Ого, как у вас подгорало, – хмыкает инструктор, рассматривая мою мишень спустя двадцать минут. – Не завидую я типу, который вас допёк.

– Хм, да нет, нормально, теперь уже можно завидовать, – произношу уверенно, анализируя собственное состояние.

Мне полегчало. Значительно.

Калечить самовлюбленных индюков больше не хочется.

А то, что две обоймы выпустила не в голову или грудную клетку бумажного человека, куда обычно целятся другие, а в то место, что пониже талии… ну так реально допекли!

Выйдя из подземелья на свет божий, точнее в теплую летнюю белую ночь, решаем с Олькой сразу не расходиться, а побаловать себя вредным фастфудом.

– Шавуху будешь?

– В полночь?

– Ну да.

– С удовольствием!

– А колу?

– Со льдом? В легкую!

– А калории?

– Прикалываешься? И фиг с ними.

Переглянувшись, смеемся и делаем заказ. Получаем комплимент от шеф-повара в виде двух мятных пастилок и бесплатно добавленного в шаверму халапеньо и, довольные собой и жизнью, оккупируем свободный столик.

Удивительно, но даже ночью желающих набить желудки пруд пруди.

Уминаем еду с тем же азартом, с каким пуляли по мишеням. А после… после я действительно говорю Ольке «спасибо», большое-пребольшое, а следом признаюсь, что увольняюсь.

– Чего???

Сорокина откладывает бумажный сверток на стол, берет в руки стакан с колой и, кажется, даже не осознавая, опустошает его под ноль. Она в шоке и этого не скрывает.

– Завтра, а, нет, уже сегодня, на электронку Сидорову заявление скину. Отрабатывать две недели не буду, заболею.

– А по факту?

– А по факту пошлю начальство лесом и буду отдыхать.

– Ого! Выходит, братцы-кролики сильно накосячили, – Олька не спрашивает про повод, сама отлично устанавливает причинно-следственные связи и складывает недостающие паззлы в общую картинку. Следующая ее фраза это лишь подтверждает. – То, что твой уход связан с Аль Мади, дураку ясно. То, что Максимка любит денежки и везде ищет выгоду, для меня тоже давно не секрет. Отсюда вывод – всё взаимосвязано. Ириш, отговаривать не стану. Ты – девочка умная, и это не комплимент, знаешь, что делаешь, но всё же будь осторожна. Этот шейх… бр-р-р… жуткий он. И глаза, как у жабы, холодные.

– А некоторые дамочки говорят, что горячие, - играю бровями, - как огонь пылают, того гляди, одежда воспламенится.

Намеренно увожу разговор в безопасное русло. И Олька чувствует, поддается.

Через десять минут мы уже весело смеемся, обсуждая общих знакомых, а после актеров и певцов. Оцениваем пламенность их взглядов по десятибалльной шкале. Как-то неожиданно переходим на губы и их сексуальность, а чуть позже добираемся до носов.

– Ты знала, что по длине носа можно судить о размере члена? – наклонившись над столом заговорщически шепчет Олька.

Спешу отмахнуться, но эта дурында лезет в телефон и сует мне под нос статью.

– Смотри, какие китайцы молодцы, – прыскает она, когда я дочитываю выделенный ею абзац, – не поленились взять в руки линейки и не только их, и всё померить. А то миф, миф! Хренушки!

Расстаемся в начале первого ночи довольные друг другом и прекрасно проведенным вечером. На волне куража Сорокина берет с меня обещание выбраться в клуб уже предстоящим вечером.

– Будем увольнение отмечать? – улыбаюсь, не желая искать причину для отказа.