– А какой он, Распутин? Кто-нибудь уже встречался с ним? – спросила Ада, желая продолжить тему.

– Да кто ж его не видел! – как индюк надулся Прудников. – Высоченный, косматый, неопрятный. Типичный крестьянский мужик. Сластолюбец и пьяница. Глаза серые, пронзительные.

– Да нет же, совсем другим мне его князь Юсупов описывал, – возразила графиня Игнатова. – Среднего роста говорит, глаза синие, бегающие. Кротким называл его.

– Да где ж там кротость? Не его, наверное, князь видел, а спутал с кем-то, – спорил купец. – Высоченный говорю я вам, наглый и буйный.

– Либо Распутин – хамелеон, либо эти двое ни черта не видели и не знают, – шепнул Аде на ухо Ларт. Та в ответ одобрительно кивнула.

– А дочка-то его, Матрёна, говорят, нахалка и грубиянка, – негодующе покачала головой Мария Савельевна. – Моя сестра виделась с ней. Ужас, что за девица. А сам отец, говорят, из хлыстов. Плётками поклонниц своих бьёт, а потом оргии устраивает. Всё село его, Покровское, гудит об этом.

Адель нахмурилась при упоминании дочери Распутина. Она видела девочку, и та вовсе не показалась ей грубой. Судя по сплетням, что ходят о её отце, не мудрено, что сумели довести ребёнка.

– Я слышал, он спит со всеми своими поклонницами, а кто отказывается, тех силой берёт, – не унимался купец.

– Да глупости, сами ходят к нему. Вон, даже говорят, императрица в любезности не отказывает. Рубашки лично ему вышивает. Спроста это, думаешь? – спорил Алексей.

– А как насчёт театра? – решила прекратить спор Ада. Её начали раздражать откровенные сплетни, которыми без зазрения совести обменивалось благородное сословие. – Я слышала, сегодня давали отличный спектакль в Мариинском. Кто-нибудь из вас посещал?

– Все, – ответила графиня, обмахиваясь кружевным платочком. – И много кто еще из петербургских театралов. В следующий раз присоединяйтесь и вы.

– Непременно, – широко улыбнулся Ларт, наклоняясь к самому уху Ады. – Ну что, узнала что хотела?

– Издеваешься? Сам знаешь, что нет. Если все присутствующие были на спектакле, и много кто еще, это вообще никак не сужает круг нашего поиска. С Распутиным тоже полный провал.

– Я прошу прощения, – мягкий голосок заставил магов мгновенно обернуться. – Я услышала, как вы упомянули Григория Ефимовича. Я думаю, он бы смог помочь в организации вашего дела.

– Было бы не плохо, – улыбнулась Ада. – Но, боюсь, встретиться с ним не так уж и просто.

Девушка мялась с ноги на ногу, наконец, решившись сказать:

– Я бы могла устроить вам встречу.

– Когда? – глаза магирани заблестели в предвкушении.

– Да хоть сейчас, – пожала плечами Оленька. – Если придумаем, как улизнуть от Марии Савельевны.

– Сейчас? – Ларт настороженно переглянулся с Адой. – Но ведь уже полночь.

– Пустяки. Григорий Ефимович сейчас не спит. Он празднует с цыганами в «Дононе».

Ларт уже открыл рот, чтобы возразить, но не успел, так как Адель опередила его своим поспешным согласием.

Экипаж привёз трёх пассажиров к одному из домов на Мойке, где во дворе расположился французский ресторанчик. Своё название «Донон» получил по фамилии владельца, трудами которого заведение стало одним из самых популярных мест Петербурга. Его клиентами была в основном интеллигенция: учёные, поэты, художники и, судя по словам Оленьки Лужиной, еще один сибирский крестьянин имел средства веселиться в этом не самом дешевом месте.

Ада и Ларт покорно шли вслед за своей провожатой через дворик в просторные залы «Донона», где многие посетители уже успели разойтись. В одном из отдалённых закутков веселье было в самом разгаре. Звучала гитара, мелодичное пение цыган, а также топот пляшущих ног и весёлый женский смех.