Он знал — и был уверен, что и оборотень знает — случаи, когда и царапины не нужно для заражения, просто слюна инфицированного животного попадала на кожу, проникая сквозь невидимые глазу ранки.

— Если это так, — медленно произнес господин Флюк, — тогда я тем более не понимаю, зачем вы украли мальчика. Ему легче было бы отойти в родном доме, в окружении близких…

— Да вы сговорились, что ли? — взвыл старик. — Какое «отойти!» Поправится он, непременно поправится! Не бешенство это никакое, просто воды холодной перепил и…

Ланс мог бы напомнить, что советовал Нику отвезти мальчика к лекарю. Но легко судить других, когда можешь просто сесть в поезд и поехать куда угодно, а не считать монетки, прежде чем нанять соседскую подводу, не говоря уж о плате лекарю.

Он сам никогда не знал нужды, но однажды увидев ее вблизи, ужаснулся, потому и открыл когда-то в Свином Копытце больницу для бедных.

— Моя жена подумала, что сможет ему помочь. Я с ней согласен.

— Бешенство неизлечимо, — сказал оборотень.

— Как правило — да. Но есть исключения. — Ланс зажег на ладони огонек. — Мы с женой целители.

В другое время он бы посмеялся, глядя, как крепкие мужчины и огромный орк шарахнулись в стороны. Сейчас ему было не до смеха. Конечно, они знали о магии, но для большинства жителей городка «магия» ограничивалась ярмарочными фокусами. Может, здесь и рождались дети с даром, но, как и любой дар, магия угасает, если ее не развивать. Много проку от способностей, скажем, гениального химика, если ты родился в племени, только-только освоившем огонь?

Но, как и всё незнакомое, магия пугала. И Ланс не знал, что перевесит сейчас — желание чуда или страх перед ним, помноженный на недоверие к чужакам.

— Как есть сглазили, — воскликнул Ник. — Дед мой говорил, сила мажеская не от пресветлых богов…

— Дед твой, не тем будь помянут, редкостный болван был, — проскрипел из-за спин старушечий голос.

Ула, которую никто не звал и которая, как всегда, оказалась в гуще событий, отодвинула могучего орка, уставилась на Ника, подслеповато щурясь. — И ты от него недалеко ушел.

Она развернулась, оглядывая присутствующих.

— Чего взбаламутились? Делать нечего? А еще говорят, бабы только языком чешут!

Удивительно, но никто не стал ей возражать.

— Ты правда целитель? — спросила она.

Ланс пожал плечами. Бросил диагностическое заклинание.

— У вас болит спина, госпожа Ула.

— Доживешь до моих лет, и у тебя заболит, — усмехнулась она.

Как ее убедить? Гоблинша была здоровой — насколько может быть здоровым существо, разменявшее вторую сотню лет. Измененные сосуды, из-за которых порой кружится голова и звенит в ушах, изношенные суставы, начальная катаракта, о которой можно было догадаться и без магии, просто вглядевшись в глаза… Вот оно!

— Вы позволите, госпожа? Тяжело жить, когда смотришь на мир словно сквозь стену падающей воды.

— Твоя правда, непросто. Валяй.

Ланс осторожно положил ладони ей на веки.

— Будет неприятно, — предупредил он. Время вспять не воротить, но вернуть хрусталику прозрачность магия могла. Так же, как могла отрастить новые клетки мозга взамен убитых вирусом бешенства. — Вот и все.

Он отнял ладони. Ула моргнула, сощурилась точно от слишком яркого света. Потянулась потереть глаза, но Ланс перехватил ее руки.

— Немного терпения, госпожа. Сегодня глаза лучше не трогать.

— Какая я тебе госпожа! — фыркнула она. Огляделась, расплылась в довольной улыбке, а потом низко поклонилась ему.

Мужчины зашептались.

— Идите по домам, — махнула рукой Ула. — Ты, Ник, останься. Посмотрю я на твоего мальца, но сдается мне, зря ты уважаемых людей взбаламутил и на господина Мона напраслину возвел. — Она снова повернулась к Лансу.