Вдруг впереди появилась дверь. Тяжёлая квартирная дверь, обтянутая кожзамом, с потрёпанной табличкой «78» наверху. Саша снова попытался барахтаться в её сторону, но ничего не получалось, пока он наконец не додумался использовать магию.

Оказавшись достаточно близко, он услышал приглушённые звуки музыки. Что-то незатейливое, попсовое, но весёлое и довольно старое доносилось изнутри. Саша повернул ручку, потянул створку, а затем вошёл в квартиру. Музыка заиграла громче, послышались чьи-то голоса, шаги, лязг посуды. Гравитация снова заработала как следует.

– Аня, сделай потише! Голова раскалывается! – женский голос послышался из кухни, откуда также тянуло аппетитными ароматами.

– Мам, я такое не слушаю, ты чего!

– Витя, опять ты?! А ну вырубай свою шарманку!

– Шарманку?! Я под эту музыку танцевал в школе! Это – моя молодость! – отец кричал с весёлым задором, но ухо различило лёгкий болезненный хрип.

– Это – моя головная боль! – мама для убедительности громыхнула посудой.

Саша прошёл тёмную неосвещённую прихожую, остановился на развилке помещений. Перед ним за открытой дверью предстала небольшая кухня, где хозяйничала женщина, в которой нельзя было не угадать родство с Аней: Такие же густые локоны, доходящие чуть ли не до поясницы, маленький курносый нос, прекрасные зелёные глаза.

– У меня и так температура, имей совесть! – причитала она, протирая посуду.

– Так прекращай возиться на кухне и ныряй ко мне, жёнушка!

Женщина не ответила, но невольно улыбнулась, услышав слова мужа.

Саша глянул в проход слева. Там, на диване, фривольно разлёгся мужичок, подрыгивающий носком в такт музыке. Из раскрытого окна светил яркий свет, погружающий зал в уютную атмосферу.

– Тебе бы только валяться! – раздалось в спину из кухни.

– Это – постельный режим. И ты его нарушаешь!

– Пап, сделай потише! – присоединилась Аня. – Я не могу нормально читать!

– И ты, Брут?! Вот от тебя не ожидал, дочка!

– Ну, Па-а-ап! – дверь справа открылась, наружу высунулась возмущённая мордочка Ани.

– Ну всё, всё, уговорили. Но с одним условием: мать, с тебя танец!

Музыка сменилась – теперь заиграла медленная мелодия. Отец вскочил с кровати, направился на кухню, отобрал у женщины уже блестящую тарелку и положил на стол, к остальным. Другой рукой он прижал талию к себе, ухмыльнулся, довольно замурчал.

Саша улыбнулся, сам того не замечая. Грация танцора, одетого лишь в одни семейники и майку, романтический порыв, сопровождаемый юмором, не могли оставить равнодушным.

Женщина поддалась, закинула руку на шею супругу, элегантно вильнула бёдрами, чем вызвала хищный рык. Пара выскользнула из кухни в зал, чтобы продолжить танец. Саша обернулся и увидел Аню, наблюдающую за родителями. Счастливая улыбка тоже не сходила с её лица.

Родители танцевали, кружились. Отец прижался, положил подбородок на плечо мамы. Оказавшись лицом к Ане, он поманил дочку, и та сразу же кинулась в крепкие объятия.

Вдруг музыка оборвалась.

Свет за окном потускнел и начал окрашиваться в красный. Отец и мать остановились, задрожали, а затем опустились на колени.

– Мама! Папа! Нет!

Девочка закричала. Так закричала, что это резало ушные перепонки, заставляя заткнуть уши даже бестелесному фантому, находящемуся в её сознании. Квартира исчезла, теперь перед Сашей находилась только Аня, заключённая между умирающих родителей. Их кожа побледнела, а затем пожелтела, покрывалась тёмными кровяными сосудами. Жизнь покидала их стремительно, на глазах.

Аня кричала. Кричала и плакала. Она не могла выбраться из объятий уже загнивающих рук, переплетённых между собой, словно из клетки. Несчастную семью осветил кровавый луч.