- Ах, Лураций! Проходи, проходи, дорогой друг, - Гарнфуз, не вставая, тряхнул в приветствии куцей седой бородкой, поправил чалму из ярко-оранжевого шелка и жестом пригласил сесть на диван поближе к себе. – Не прошло и дня, а уже кое-что известно по твоему делу. Знаю, расследовать его будет молодой, но очень прыткий чинуша из Столпов Закона. Его имя Фартих. Фартих Хармиз. Еще тот зубатый щенок, который из-за неопытности, готов вцепиться во что угодно, лишь бы выслужится. Но деньги он любит, - аютанец подмигнул ростовщику. – Любит, побольше чем мы с тобой, - он тихо рассмеялся и махнул рабыне: - Иди давай.

- Мой друг, зачем нам человек из законников? – несколько удивился Лураций и вспомнил, что собирался закурить трубку. - Нам нужно выдернуть госпожу Аленсию из тюрьмы. Какая разница, кто там возьмется за расследование.

- Вот подожди… - аютанец, видя, что гость достает курительную трубку, потянулся к краю стола и взял шкатулку из слоновой кости. – У меня есть кое-что интересное. Эта партия моа с южных островов, что недалеко за Керау. Попробуй, какой необычный вкус, - он протянул шкатулку Лурацию и взял со стола свою длинную трубку и огниво. – А Хранители нужны нам, чтобы дело повернуть как-нибудь повыгоднее. Может тогда затраты не будут слишком велики. Суди сам, лучше дать этому Фартиху тысяч десять и уже потом, при более мягком толковании произошедшего в доме Залхрата, можно добиться экономии средств, когда придется платить людям из Высокой Общины. Думаю, Фартих при расследовании может решить, что Аленсия вовсе не использовала нубейскую магию и все это от страха привиделось прислуге Кюрая. Можно даже повернуть так, будто Залхрат сам напал на нее. И если прислуге чуть приплатить, то они с радостью это подтвердят. Понимаешь? Аленсия, бедная девочка, защищалась от этого изверга! – он хотел было рассмеяться, но зашелся кашлем.

- Понимаю, - Лураций взял щепотку моа из шкатулки, покрытой изящной резьбой и инкрустированной тонким золотом. Осторожно засыпал измельченные листья широкую прорезь и потянулся за огнивом. – Но я вот еще что хорошо понимаю: Столпы Закона будут тянуть деньги и мало что решать конкретно. Я же знаю, как они это делают, - ростовщик, щелкнул огнивом и раскурил трубку. – Гарнфуз, мне нужно не смягчение приговора, а без всяких проволочек вытянуть ее из тюрьмы. Вчера ты говорил о якобы сотой части убытка особняку Кюрая. Выяснилось во сколько это обойдется конкретно?

- Ты не потянешь, - хозяин дома прищурился и выпустил струйку серебристого дыма. – Не потянешь, мой друг. Не буду называть кто, но один важный человек назвал цену.

- Ну, - господин Гюи замер в ожидании, так не донеся трубку до рта.

- Двести тысяч салемов. Можно золотом в гинарах. У тебя же нет столько? - пепельно-серые глаза Гарнфуза не мигая смотрели на ростовщика.

- Нет, - признал тот, подумав, что его дом стоит дешевле. Запрошенная сумма действительно была огромной. Аппетиты в Высокой Общине оказались невообразимы, даже чудовищны.

- И еще проблема в том, что эти деньги нужно выплатить в течение восьми дней. Потом важный человек отплывает, не смею знать куда и насколько. Я не уверен, что мы сможем найти решение без него. Хотя можно поговорить с другими влиятельными… извини за слово, мордами, - с сожалением добавил аютанец и придвинув к себе графин с вином. – Налью нам по глоточку, - предложил он, чуть поморщившись.

Лураций кивнул, глядя на окно, наполовину завешенное шторой из тяжелой синей тафты. Через его завешенную часть виднелся Оливковый тракт, по которому двигалась какая-то процессия: слоны, украшенные гирляндами, накрытые цветными попонами, вереница верблюдов и музыкантов с барабанами и длинными медными дудками. Потом господин Гюи сказал: