– Точно больше никого не было? – продолжал допытываться Гуров. – А кто убирается у вас в доме? Экономка?

– Нет, Свете и так дел хватает, – отвечал обвиняемый. – Убираться мы приглашаем женщину со стороны. Есть такая Клава. Она и у соседей работает, и у нас.

– А вы можете мне дать координаты этой Клавы? – спросил Гуров. – Меня интересует ее фамилия, адрес и номер телефона.

– Тут я вам, к сожалению, ничем помочь не могу. – Кострикин развел руками. – Всеми домашними делами у меня жена заведует. У нее есть номера всех людей, которых мы приглашаем. Я знаю телефон и адрес только одного нашего работника – водителя Кости, потому что с ним имею дело постоянно.

– Хорошо, я спрошу эти данные у Екатерины Анатольевны, – сказал Гуров. – Сегодня же и поинтересуюсь, как только вернусь на турбазу. А вы мне вот что скажите. Есть в вашем городе люди, которые хотели бы свести с вами счеты, за что-то вам отомстить?

– Отомстить, – медленно произнес обвиняемый. – Ну, знаете, за долгие годы много чего случается. Ведь бизнес – это такой вид деятельности, в котором ты всегда кому-то переходишь дорогу. Не хочешь этого делать, а все равно так получается. Логика рынка этого требует. Зачастую ты даже не знаешь людей, у которых рушатся планы из-за твоей деятельности. Так что таких недоброжелателей может быть довольно много.

– Да, я вас вполне понимаю, – сказал Гуров. – Но я имел в виду немного другое, говорил о явных врагах, о тех людях, с которыми у вас открытый конфликт.

– Таких персон, пожалуй, нет, – заявил Кострикин. – Я не могу назвать никого, кто мне угрожал бы, ненавидел бы меня. Хотя припомню двух-трех человек, которым перешел дорогу. Например, есть такой Игорь Чижов. Вы его, кстати, могли и видеть, если живете на моей турбазе «Солнышко». У него там поблизости имелась дача. Так он в свое время, года четыре назад, решил превратить ее в подпольную турбазу, надстроил, расширил и стал приглашать людей отдыхать в тамошних местах. Вы сами видели, какие они расчудесные. Объявлений Игорь не давал, чтобы сильно не светиться, распространял информацию по знакомым. Да и налогов, естественно, не платил никаких. Его предприятие процветало, пока я не построил неподалеку «Солнышко». У меня условия неплохие. Вы ведь лично в этом убедились.

– Я бы сказал, просто отличные условия, – заметил Гуров.

– Ну да. Вот и клиенты Чижова были того же мнения. Все они быстренько перебежали ко мне, к нему люди перестали ездить. Поэтому он совершенно точно не питает ко мне дружеских чувств.

– А живет, как я понял, неподалеку от турбазы, да?

– Да, летом и в начале осени он обычно живет в своем коттедже. А зимой, как и все, перебирается в город. Его городской адрес я не знаю. А дачу вам может моя жена показать.

– Я понял, – сказал Гуров. – Но вы говорили о двух-трех подобных людях. Можете назвать кого-то еще?

– Могу, конечно, – отвечал Кострикин. – Например, Павел Шашкин.

– Да, это известная личность, – вступил в разговор майор Моторный. – Что же вы раньше его не называли? Мы бы его проверили.

– Так вы меня об этом не спрашивали, – парировал его упрек Кострикин. – Только про отпечатки пальцев вели разговор да про эти несчастные ботинки. Все интересовались, почему я убил Лену Переверзеву. Это ваш московский коллега мне такой вопрос задал.

– А чем этот Шашкин известен? – спросил Гуров, повернувшись к Моторному.

– Понимаете, раньше, в девяностые годы, Шашкин был по уши в криминале, – начал объяснять майор. – Входил в банду известного авторитета по кличке Чуня. Когда в конце девяностых мы начали ликвидацию ОПГ, Павлик – такая у него была блатная кличка – сумел как-то ускользнуть. Он на время исчез, кажется, вообще уехал из города. Улик против него особых не было, обвинение не выдвигалось. Когда этот тип спустя несколько лет снова появился в Костюкове, люди уже не воспринимали его как бандита. Он остепенился, завел собственный бизнес – скупал жилые дома и переделывал их в гостиницы.