- Мадемуазель, - кокетливо поправила я, одновременно раздумывая на кой черт мне сдался говорящий скелет. И что значит “была той еще ведьмой”?!

Разговорчивый скелет тем временем всплеснул кистями:

- О, мадемуазель!.. В таком случае, лучший в мире гувернер весь к вашим услугам! Почти весь… - задумчиво заявила эта мечта собачьего магазина, - буду весь, как только найду свою берцовую кость.

- Какую еще берцовую кость?

- Левую, - застенчиво отозвался гувернер.

Ответить я не успела. Внизу на лестнице раздались торопливые шаги. Видимо, возвращалась Абель.

Черт! Вот только не хватало мне сейчас сцены в духе “Ревизор приехал”. Почему-то я сомневалась, что разговоры со скелетами здесь все же такое обыденное и привычное явление. Даже если этот мир волшебный на всю голову.

- Ну-ка, лезь обратно в сундук! - скомандовала я говорливому скелету.

- Что? Не надо! - запротестовал он.

- Надо, Федя. Надо, - безапелляционно топнула я ногой, настороженно косясь на дверь.- Лезь, кому сказала!

- Я не Федя, я Федерико! - возмутился скелет, но все же сложился пополам, исчезая в дубовом ящике.

- Ну не только же мне страдать из-за имени, - философски заметила я, придавливая крышку сверху. - А кому сейчас легко?..

Вовремя, надо сказать, потому что буквально через мгновение в желтом проеме дверной коробки возникла Абель.

О том, что я хочу забрать с собой батюшкины вещи и поплакать над ними горькими слезами, предаться воспоминаниями и все такое, служанке удалось объяснить не сразу. Но в конце-концов Абель сдалась и мы, подхватив сундук с двух сторон, потащили его вниз, в мою каморку.

Надо сказать, Федя весил как вполне себе упитанный слоненок, а не чахоточный суповой набор.

Дотащили мы ровно до середины пути. На лестничной площадке второго этажа, когда мы, запыхавшиеся и усталые вновь собирались отдохнуть, за спиной раздалось визгливое:

- Это еще что такое?!

Да чтоб тебя! Тяжелый сундук грохнул об пол и я выпрямилась, с трудом сдерживая ругательства и желание попросить массажиста для спины.

Бросила гневный взгляд на Абель: вот же клуша! Ну неужели нельзя было проследить, чтобы эта мымра стопроцентно уснула?..

На вопли мачехи в коридор сбежались и сводные сестрички, а снизу примчался заспанный дворецкий в наспех наброшенном халате и ночном колпаке из-под которого торчали бигуди.

- Обокрасть меня решила, дрянь?! Вещи выносишь?!

Мадлен в три широких шага подлетела к нам и рванула крышку гроба, то есть сундука. Я испуганно вытаращилась на взбешенную женщину и осторожно скосила глаза, сдерживая вздох облегчения. Федя лежал как положено: ни гу-гу.

- Что за?.. - ошарашенно выдохнула мачеха, обозревая открывшийся вид на кокетливо прилегший в недрах сундука скелет. - Я тебя спрашиваю, Лорелея! Что?! Это?! Такое?!

- Это? - переспросила я, кося под дурочку и напуская в голос вселенской грусти. - Ну как же, госпожа Мадлен. Готовлюсь стать пятой женой графа. Примеряюсь так сказать к загробной жизни. Вот думаю, может вместо кровати еще гроб поставить, как думаете?..

В коридоре повисла тяжелая тишина. Сводные сестры торопливо переглядывались за спиной мачехи с многозначительными взглядами. Я увидела, как Анетта делает страшные глаза и шепчет “Чокнулась!”, а Ильжбетта согласно крутит пальцем у виска.

Уж не знаю, чем бы дело кончилось, но мачеха брезгливо поджала губы и приказала:

- Убирайся в свою комнату, Лорелея! И эту гадость с собой забери!

- Как скажете, госпожа Мадлен, - я торопливо присела в реверансе, пряча довольную ухмылку под склоненной головой. И увидела, как на мгновение правая глазница Феди вспыхнула сверхновой и тут же погасла, будто череп мне заговорщицки подмигнул.