Это объяснение, уж простите за тавтологию, мало что объясняло. Если честно, у меня только появилось ещё больше вопросов.

Её последним воплощением был колдун-астроном, призвавший меня ради знаний. Между нами установился забавный сорт дружбы-вражды, которым я искренне наслаждался. Иногда мне хотелось склонить чашу в сторону именно дружбы, но…

Игра тогда шла серьёзная, многое висело на волоске, и я постоянно ловил отсветы стальных крыльев Вафа на коньках фигурных пражских крыш, чувствовал, как подрагивает земля от поступи каменных стражей, знал, сколько охотников за демонами бродит по округе. В этих обстоятельствах я не хотел давать своему хозяину повод привязаться ко мне больше необходимого. Чтобы ему не пришло в голову, например, сунуть голову между опасностью и мной, умереть ради меня...

Как в предпоследнем воплощении.

И вот теперь я гадал: когда он успел уладить все формальности? И, главное, зачем? Что он хотел защитить настолько, что согласился на сделку с ангелом? Да ещё и, прости Шеф, с Варифаэлем?! Уж о чём о чём, а уж о степени скотства данного конкретного ангела ему было прекрасно известно! Если так хотелось стать пернатым недоразумением в следующей жизни, мог просто сказать мне. Вслух я этого в жизни не признаю, но среди ангельской братии полно нормальных, даже местами приятных ребят. Я бы без проблем свёл с кем-то из них, запросил бы пару услуг, чтобы мою душу устроили получше… Ну вы не маленькие, сами понимаете, как это работает. Мы, может, и исконные враги, но со многими я ещё со времён Иерусалима знаком. А некоторым ещё и пару-тройку раз спасал пернатую задницу.

В общем, я понимал, что ничего не понимаю. И этот факт откровенно не радовал.

“Почему Варифиэль не попытался убить тебя?” — прервала ангел мои размышления.

“Что, тебя это так расстроило?” — уточнил я с издёвкой. Но её не так уж просто было сбить с толку.

“Дело не в моих эмоциях, — ответила она спокойно. — Просто я неплохо знаю, на что он способен. Он иногда бывает очень… прямолинеен в вопросах истребления скверны. Но почему же он не напал на тебя? У тебя не было бы шансов.”

“Эй! — а вот это было обидно. — Я знаешь сколько раз это крылатое чудовище на поворотах обходил?”

“Ты подразумеваешь, что одерживал верх в комплексном противостоянии, построенном на хитрости, стратегии и дистанционной магии? Или побеждал его на коротких дистанциях и в замкнутом пространстве, где невозможно даже укрыться от стальных перьев? Уж прости, но в последнем я здорово сомневаюсь.”

Ладно, туше.

Да, в этом узком коридоре у меня против Вафа и правда было бы немного шансов, реши он всерьёз напасть. Но…

“У Ростовщика штуки такого рода строго запрещены. Как и любая политика.”

“Политика?”

“Ангельски-демонические разборки.”

Она возмущённо вскинулась.

“Но это ведь не политика! Это борьба добра и зла!”

Я только фыркнул.

“Ага, точно. Я постоянно путаюсь в формулировках на этот счёт, знаешь? Но тенденция просматривается: когда добру со злом приходит в голову побороться в лавке Ростовщика, он выкидывает их поганой метлой. Ещё и плюёт вдогонку, чтобы было совсем доходчиво. Он в зло и добро не верит.”

“А во что верит?”

“В прибыль, я думаю. Весьма здравая и помогающая выживать позиция.”

“Я бы назвала её трусостью.”

“Ни секунды насчёт тебя не сомневаюсь.”

Именно потому, несмотря на все мои усилия, ты всегда умирала так рано.

Но не в этот раз.

В этот раз всё будет иначе.

13. 11

*

“О Небо! Что это?!”

“А, знакомься. Это и есть он, Ростовщик! И, что характерно, даже не в самом плохом настроении, так что нам повезло.”