Они уважали память. И скорбь.

А ещё они умели хранить секреты.

— Я так жду, когда ты родишься снова, — сказал в который раз Шаакси. — Я сразу услышу тебя, как всегда слышал… Но в этот раз перерыв слишком длинный. Ты не приходишь, и это неправильно. Тебе так понравится этот век! Тогда, в храме всех богов в Александрии, перед самым пожаром, ты сказала, что однажды люди вернутся к науке, возведут города до неба, научатся летать и лечить все болезни, кроме душевных. Ты сказала, твой дух вернётся, чтобы это увидеть. Неужели врала? Или то твоё воплощение в седьмом веке, когда ты был заклинателем, пленившим меня. Ты говорил, что я всегда буду служить тебе. Что же, теперь нарушаешь обещания, все за раз? Или… да что там! Просто вернись. Поиграй со мной… Да во что угодно — в любовь или дружбу, или во власть, или в покорность… или даже во вражду. Нам только единожды случилось стать непримиримыми врагами за всё это время, но согласись, весело ведь вышло?.. В общем, мне плевать, кем ты придёшь ко мне в этот раз. Ты только будь, а? Этот мир, каким бы ярким он ни стал, совершенно скучный без твоей души. И с каждым годом он становится всё хуже, бесит всё больше. Вернись, а?

Тишина была ему ответом, и только ветер шевелил ветви плюща, оплетающего каменную фигуру безликого ангела со сломанным крылом.

— Ладно, — вздохнул он. — Тогда я расскажу тебе про свой новый контракт. Знаешь, один мой коллега оказался совершенным психом. Привязаться к человеку — где это видано, а? Вы же просто домашние животные, я тебе всегда это говорил. Но этот Айм… Псих, короче. Что с него взять?

6. 5

*

— Не расскажешь, как тебе это удалось?

Я покосился на Бала без особенного восторга.

— А больше тебе ничего не рассказать? А может, ещё и показать что-нибудь?

— Я тебя прошу, чего я там не видел!

— Справедливо. Так чего докапываешься?

Приятель оскалился, жонглируя своей любимой заточенной ручкой с кровяными чернилами.

—Да брось, Шаз. Я знал, конечно, что Айм у нас лох, не без того. Но ты за один день закрыл контракт, над которым он бился последние семь лет. Да ещё и с благословлённым! Валяй, хвастайся!

— Веришь — благословлённый мне сам этот контракт предложил. Повезло.

— Угу, расскажи мне, что такое везение! Уже забыл, что я на нём специализируюсь? И мне ли не знать, в какой степени оно, как капризное растение, зависит от созданных для него условий…

Я простонал.

— Бэл, огради меня от очевидностей! Я говорю тебе правду: клиент сам предложил контракт, Айм его отлично предварительно обработал. Повезло. Но есть там некоторые моменты…

— Моменты?

— Расскажи-ка мне подробнее об этом аймовом “смертельном клиенте”.

Бэл прищурился.

— Вот как… И с чего тебя это интересует?

— Для общего развития. Не хочу, знаешь ли, нарваться на проблемы. Желаю точно убедиться, что мой новый клиент ни при чём.

Бал, не сводя с меня острого взгляда, хмыкнул.

— Я уже сказал тебе, того забанили. Или у тебя есть причины думать, что там что-то нечисто?

— У нас всё нечисто, работа такая, — улыбнулся я лениво. — Просто хочу точно убедиться, что не закончу, как Айм. Не нравится мне этот… благословенный. Тебе Айм что-то рассказывал про него?

Бэл отвернулся и потёр рог.

— Сам знаешь, Айм был странноватый парень, с немного дурацким стилем работы. Мы с тобой ему не нравились, у него были всякие иллюзии на тему гуманизма и прочего непонятного абстрактного говна, от которого по идее общение с людьми должно было давно отучить. Он редко со мной откровенничал.

— Но откуда-то ты знаешь, что с Аймом случилось. Откуда, если не секрет? В общей базе он значится просто “уничтоженным”, без животрепещущих подробностей.