«Мария Васильевна, привезли жену мэра с аппендицитом. Не успели прооперировать. Лопнул. Перитонит начался. Приехал ее муж. Орет, что всех уволит. Требует вас».

- Что-то не так? – невпопад спрашивает Полина, и я ловлю себя на том, что она меня бесит. Вроде девушка ни в чем не виновата, но подсознательно понимаю, если она появилась в жизни Мишки, значит, она его заберет у нас.

Отрежет от нас.

С кем я буду общаться?

Я – его любимая родная сестра стану ему не нужна. Эта крашенная займет моё место!

А еще она трется около моей Алисы.

Майя толкает меня в бедро, недовольно фыркает, предупреждая, что я перешла границу дозволенного в общении. Беру себя в руки, оправдываюсь.

- Сегодня две серьезные операции в отделении, я вся на нервах. Так что общайтесь, решайте, что закажем. Я с вами.

Майя встряхивает довольно сиреневой челкой.

- Поболтаем, девчонки?

Само дружелюбие. Сестра тоже начинает подбешивать.

- Мамуль, бургер можно? Сегодня же выходной, - лепечет Алиса, хлопая глазками.

- Детка, в выходной можно всё! – спокойно объясняет дочери, заправляя ее тонкие длинные волосы за ушко.

- Только в выходной, - с грустинкой вздыхает моя драгоценная малышка.

- Вы ограничиваете дочку в еде? – спрашивает Полина.

Ох! Прибила бы! Лучше бы она молчала!

Перевожу взгляд на свою. Вздрагиваю, видя щенячий взгляд сине-карих глаз.

Вина разливается по венам. И снова виновата эта выскочка Андреева.

- У нас режим, Алиса мечтает стать балериной, - сообщает терпеливо Майя.

- И пиццу можно? – спрашивает Алиса, доверчиво с надеждой глядит мне в глаза. Хлопает темными пушистыми ресничками.

Прекрасно знает, что нельзя. Но пользуется ситуацией.

- Милая, это перебор! – бросаю на дочь серьезный взгляд.

В янтарном глазу появляется слеза.

Краем уха слышу, что Андреева заказывает Стефании всё подряд. Не хочу выглядеть на её фоне матерью – извергом!

- Если только с Дианкой поделитесь, - быстро исправляюсь.

Девчушки переглядываются, Ди тут же обнимает сестру, соглашается «голодать» вместе с Лисой.

- Все помыли руки, остались только мы. Алиса, пойдем, помоем ручки, - поднимаясь на ноги. – Лисенок! - беру дочь заботливо за руку.

- Я сама! – мяучит моя, протягивая ручки к раковине.

- Сама-сама, - включаю ей воду. – Мама сейчас вернется, - захожу в кабинку.

- Лиса, ты там? – кричу, быстро оправляя платье. Тревожно что-то на душе. Не слышно, как она шебуршится и хлопающий звук двери напряг мой слух.

Выбегаю. Дочки нет.

Вылетаю в зал, осматриваюсь. За столом ее нет.

Майя и Полина болтают о погоде, детских играх. Диана лопочет со Стефой.

И только моей дочки нигде нет.

Обида и страх захлестывают меня.

- Алиса не выходила? Ее нет в туалете! Я просила подождать около раковины, а когда вышла из кабинки, ее не было!!!

Страх обжигает холодом лопатки. Тело отзывается волной озноб.

- У нас потерялся ребенок! – кричу на весь ресторан. - Кто видел девочку. Ей шесть, блондинка с кудряшками. Одни глаз карий, второй – синий.

Окружающие мотают головами.

- Кто-то же видел?! – ору так громко, что люди прикрывают уши.

И табун мурашек бежит по позвоночнику.

- Может, Лиса выбежала на улицу? – Майка вскакивает, летит к выходу.

- Сидите здесь, - командует Полина перепуганным детям. - Может, Алиса на кухню зашла, решила посмотреть, как готовят ее бургер.

- На улице нет! – Майя возвращается.

- Ее нигде нет… - сообщаю убитым голосом сестре спустя десять минут тщетных поисков.

Губы трясутся от страха у обеих.

Смотрю в янтарные блестящие от слез глаза сестры, и мне хочется провалиться сквозь землю.

В глазах Майи застыл смертельный испуг, губы приоткрыты в немом крике. Беззаботное счастливое выражение лица меняется на застывшую маску, когда она осознает, что я потеряла Алису.