— Чуть не изуродовал, — повторил я слова Щербакова и пальцем коснулся фото, где Настя куда-то шла.

— Марат Александрович, вы сейчас неправильно реагируете. Руслан жертва – он мёртв. Анастасию к мужу цепью никто не привязывал. Нравится, что бьёт муж – сиди и терпи. Не нравится – разводись. Синяк не оправдывает убийство.

— Вы ещё не доказали, что убила именно она, — напомнил я следователю.

— Расследование в самом начале, и на данный момент Анастасия – главная подозреваемая. Вы говорили, у вас тоже есть новости?

— Есть, — неохотно подтвердил я, и показал Щербакову копию сожжённого завещания.

— Сочувствую, — оторвавшись от чтения, присвистнул мужчина.

— Не стоит, я вовремя отреагировал, оригинала документа больше нет.

— Тогда поздравляю, — следователь улыбнулся. — И это то, что нам не доставало – мотив!

— Если Настя не знала о завещании, то нет никакого мотива. А вот нотариус знал, и мог в момент его написания, нарисовать схему как легко и быстро обеспечить себе небедную старость, продав документ мне.

— Нет, — замотал Щербаков головой. — Притянуто за уши. Вариант с Анастасией-убийцей более вероятен. Всё абсолютно логично. Жена решает убить мужа, первоначальный мотив нам не известен.  Муж не погибает, а остаётся прикованным к инвалидному креслу. Жену почему-то этот исход тоже устроил. Потом, спустя время, муж в порыве ревности бьёт жену. В качестве извинений переписывает завещание в её пользу, то есть деньгами искупает вину. Обиженная жена не будь дурой смекает…

— Это домыслы, теории и предположения! — перебил я поток мыслей следователя. — А мне нужны неоспоримые факты. Это понятно?

17. Глава 17

Анастасия

От ягнёнка исходил такой умопомрачительный аромат, что голова кружилась, а на пол нет-нет да капали слюнки. За стол ужинать мы всегда садимся ровно в семь, значит, я тютелька в тютельку успеваю. По шагам поняла, на кухню кто-то вошёл. Хотя, что значит кто-то? Естественно Нина Васильевна. Только она мне помогает «творить».

— Нина Васильевна, подайте мне, пожалуйста, полотенце, — не отворачиваясь от плиты и вытянув руку назад, попросила я.

Ни ответа, ни шороха, ни полотенца в руках…

— Нина Васильевна, я вас … Боже ты мой… — сам собой вырвался испуганный возглас, стоило обернуться назад. Кого-кого, но Воронцова никак не ожидала увидеть на кухне. — Чёрт побери, — на автомате сунула палец в рот, потому как он заныл от ожога.

Марат, как стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, так и стоит и в упор на меня смотрит, причём крайне странно. Нет, не враждебно или с претензией, как обычно, а с каким-то то ли сожалением, то ли даже болью в глазах.

А-а-а! Воронцов явился на кухню, потому что его подружка нажаловалась на меня. Если Марат сейчас начнёт кидаться в меня несправедливыми обвинениями, то ягнёнок никому не достанется. Потому как не пожалею трудов и с пылу с жару надену  ягнёнка Воронцову на голову.

— Обожглась? — ожил упырь. — Дай посмотрю.

Глазом моргнуть не успела, как родственник очутился возле меня, вынул изо рта мой палец и пристально разглядывает покраснение.

— Надо мазь нанести против ожогов, — Воронцов это так взволнованно произнёс, словно я не горячую поверхность противня случайно подушечкой пальца задела, а мне на голову вылили кастрюлю раскалённого масла.

— Да ничего мазать не надо, — отобрала у мужчины свою руку. — Само пройдёт. Ерунда. Ты зачем пришёл? — довольно резко спросила я, как будто у Марата нет никакого права здесь появляться. — То есть, я имела в виду, ты никогда раньше на кухню не заглядывал, — попыталась выправить ситуацию, но решив, что это гиблое и никому не нужное дело, спросила мужчину в лоб. — Оксана наябедничала на меня?