– Отдохнуть? В феврале, бля? Ты мне что тут прогоняешь? Может, сам все и организовал? А? Запал на мою девку так, что решил таким образом захапать?

– Чего ж я ждал пять лет?

Вот ведь вопрос сейчас актуальный. Причем самому себе. Обстоятельства, ясное дело. Жизнь – она такая. Но ведь еще тогда меня Сашкой приложило намертво, так чего же я ждал пять лет? Ага, точно надо было красть. Прямо со свадьбы. В духе традиций. Только возвращать – хер.

– А может, тебя нанял кто? Этот у*бок муженек ее, а? А ты просек, чем пахнет со мной связываться, и пришел тут героя изображать и очко свое спасать?

– А может, время убивать не будем и обсудим, кто на самом деле и для чего организовал похищение Александры, причем не собираясь ее возвращать.

– Откуда знаешь?

Я кратко сообщил, что видел и слышал сам и рассказала Сашка. Приборы Ольшанского в какой-то момент запищали тревожнее.

– Они ее…

– Нет.

Мужик, ты еще меня сто процентов удавить захочешь, узнав, что я был тем, кто дочь твою…

– Значит так. Дочь мне верни, Шаповалов.

– Нет.

Он давил взглядом, от которого обосраться можно, я отвечал ему таким же. Не отдам. Бодаться без толку. Все.

– Денег хочешь.

– Нет.

– Чего?

Ее. Всю. Себе.

– Она теперь… – Моя. – Со мной.

– А ты часом не оборзел? Алька у меня – мужняя жена! Законная. И делать из нее какую-то… что такой, как ты, по углам зажимать будет. Я тебя…

– Александра теперь со мной, – оборвал я поток его угроз в зародыше. – И я намерен разобраться с тем, кто организовал похищение, и обеспечивать ее безопасность. Я пришел сообщить, что она жива и в порядке, а не разрешения у вас спрашивать или мнения. Все, что между нами, то только наше, при всем уважении.

– Думаешь, если я тут в больнице валяюсь, так и не найду возможность раздавить тебя, как жука навозного? Ты кто такой, роток свой на дочь мою разевать? Пес беспородный. Никто. Тоже денег моих захотелось?

– Желаю доброго здравия, Иван Палыч, – развернулся я к двери. Цель достигнута. Он информирован. – Александра навестит вас, как только я сочту этот визит безопасным.

– Ах ты! Да я сейчас парням крикну, они…

– Будут выведены из строя, и им придется искать замену.

– Ты что о себе… – выкрикнул Ольшанский, осекся и закашлялся.

На писк приборов сунулась та самая медсестра, но он рыкнул на нее, изгоняя.

– Стоять, Шаповалов! Договоримся, – прохрипел он. – Сколько надо тебе, чтобы ты голову моей дуре не морочил?

Я терпеливо молчал, прямо глядя в его глаза. Хоть уже и бесил меня он.

– Ясно. – И совсем другим тоном он спросил: – Запал, значит? Серьезно все у тебя? Вот так враз?

– Да.

– А уберечь мою девочку потянешь?

– Буду тянуть, пока жилы не порву.

– А чего с этим слизняком Гошкой делать будешь?

– Решу.

– Выходит, она тебе сама добро еще не дала? – хитро прищурился он, ухмыльнувшись.

– Даст.

– Ну-ну. Не знаешь ты Альку мою еще.

У меня вся жизнь впереди узнать. Когда вот так, как нас, людей друг в друга вмазывает, подстроиться, вылепиться взаимно – нехер делать. Нутром чую.

– Слышь, Шаповалов! Информацию тебе дам. И козырь. Уж больно мне этот ее кусок сопли поперек горла. Договор подпишем. Официально. Нанимаю тебя ей личным охранником. Но учти! Давить на нее не позволю. Не примет она тебя …

– Примет.

– И позорить ее не смей! Пока она за этим замужем, чтобы никто вас нигде… Понял? Моя дочь тебе не шалава и не давалка дешевая.

Упертый. С первого раза не дошло. 

– Иван Палыч, вам тоже стоит усвоить. Я не просто так сказал, что лезть к нам не позволю. Сашка моя. Дальше сами разберемся.

– Ну-ну. Ладно. Еще обсудим это.