Тачку бандюков я отогнал на пустырь в промзоне, откуда полчаса рысью до нашего офиса было. Обыскал, нашел ту самую камеру, на которую видео снимали. Плюс в багажнике джентльменский набор: веревки, лом, лопаты, биты. И десяток бутылок водки. Ею-то и полил все снаружи и в салоне, прежде чем поджечь. Нам с Сашкой пальцы свои оставлять никому на память не стоит. Особенно мои.

В офисе первым делом занырнул в душ в спортзале, поскреб морду бритвой, переоделся, благо держал и тут кое-что из шмоток. Так-то мне разговор с самим Ольшанским предстоит. Выглядеть заросшим вонючим бомжарой не с руки, а то еще упрется рогами. Мне, конечно, на его мнение насчет нас с его дочерью пох, лезть к нам никому не позволю. Но зачем сразу лишние напряги?

Пока собирался, воткнул кассету в видик и краем глаза глянул на то, что записали покойные мрази. И почти сразу вырубил, потому что при виде моей Сашки, униженной, зареванной, с кровавыми разводами на лице, в разорванной блузке… Короче, жаль, что убить творящих такое с беззащитной девочкой ублюдков можно всего один раз. И жаль, что я сделал это максимально безболезненно для них. И да, я знаю, что мыслю, как монстр. Но и срать мне.

– Ох ты бля! – хохотнул Боев, с которым столкнулся уже в коридоре. – Колян, да ты никак вернулся в мир живых, зомбак ты долбанутый! Сегодня только полдень субботы, а ты здесь, да еще и явно трезвый.

– Отъ*бись, – беззлобно отмахнулся я. – Сеструха как?

– Нормально Катька, я же за ней бдю. – И его наглая рожа аж поплыла от дебильной лыбы. – Айда к нам, хоть посмотрит на тебя человекоподобного, порадуется.

– Некогда мне. Дела.

– Чё-то по работе? – тут же посерьезнел Боев.

– Нет, Андрюха, личное.

– Чем помочь?

Каким бы треплом и зубоскалом внешне ни казался наш Андрюха, но нутро у него стальное. И переход из режима беспечного ржача к предельной концентрации и готовности к атаке – один вдох. Катька моя в надежных лапах.

– Может, – поколебался я. – Не прям сейчас. Обстановку пробью сначала.

– Гемор, значит, – заключил друг, сверля меня настороженным взглядом. – Ну и правильно, а то чё-то давно у нас тихо. Быть хоть готовыми к чему?

– Ко всему, – вынужден был ответить я.

Взял со стоянки служебную «Ниву» наших оперативников и погнал в больницу к Ольшанскому, прикидывая, чего там ждать. Ясное дело, что времени прошло всего ничего, но не факт, что с ним сразу не связались, выдвигая требования.

Медвежий матерный рев я услышал, только оказавшись на пороге  нужного отделения.

Навстречу мне пронеслась грудастая смазливая медсестричка с перепуганным лицом.

– Алексей Викторович, там Ольшанский опять буянит! – крикнула она кому-то невидимому. – Он уйти вообще собрался!

Я ускорил шаг, легко находя нужную палату по шуму. Стальной король крыл кого-то на чем свет стоит, в ответ бубнили басовито. Его, похоже, пытались увещевать. Но выходило, судя по врезавшемуся чему-то увесистому в стену, не слишком хорошо. Я бы тоже наверняка умом двинулся, если бы моего ребенка… Пусть и нет их пока и вряд ли будут. Чудовищам размножаться не стоит.

– Где этот слизняк? – гремел Ольшанский. – Я его за Альку мою в пыль раз**бу! Говна кусок! А вы, мать вашу?! Почему я узнаю сейчас?! Сутки прошли!

Мысленно поблагодарив судьбу, что не нужно пробиваться в палату с боем через охрану, толкнул дверь. И тут же выяснил, что на работу Ольшанский набирал совсем не лохов. Несмотря на царивший тут бедлам по усмирению буйства, ствол одного из охранников уставился мне прямехонько в лоб. Что же это вы, все такие спецы, хозяина чутко стережете, а дочь его прошляпили.