— Мелисса, ты меня слышишь? — раздается в динамике напряжённый голос Арсена.

— Да, слышу. Прости, задумалась.

— О моих родителях не думай, хорошо? Они тебе ничего не сделают. Не посмеют.

11. Глава 9

Мой шоппинг занимает около двух часов. Да, я решилась поехать в торговый центр, чтобы купить офисную одежду для себя, но в итоге не сдержалась и забрала для Дарины все, что мне понравилось. Разместив пакеты в багаж, сажусь за руль и еду в детский сад.

Дорога проходит на удивление спокойно, и я даже ловлю себя на мысли, что не сжимаю руль до побелевших пальцев, как это было утром. Машины проезжают мимо, солнце начинает заходить, а мне на мгновение кажется, что всё действительно стабилизируется — хотя бы на несколько часов. Волнение, от которого я утром буквально тряслась несколько часов подряд, испаряется.

Включаю радио, просто чтобы не оставаться в тишине, и то и дело машинально оглядываюсь, проверяя зеркала, ловлю отражения фар, выискиваю что-то знакомое. Богдана, естественно, нет. Ни позади, ни сбоку, ни в стороне. И от этого становится легче. Не потому что я надеюсь, что он исчезнет, отступит. Просто потому что хочу подготовиться. Не хочу, чтобы он давил. Хочу быть первой, кто скажет дочери, кто её отец. Но в то же время мысленно ругаю себя… Как бы я не отрицала, я везде ищу Богдана. И порой создается ощущение, что я будто рада, когда вижу его.

Мазохизм, иначе не назовешь.

Возле сада привычная суета. Кто-то спешит, кто-то болтает у калитки с другими родителями, кто-то уже ведет своего ребенка за руку. Я выхожу из машины, вдыхаю поглубже и иду внутрь. Дарина выбегает ко мне с радостным криком, обвивает шею руками, и этот порыв нежности, такой чистый и искренний, — вдруг пронзает меня так сильно, что я не сразу нахожу в себе силы улыбнуться ей в ответ.

Мы выходим, и я расслабленно иду к машине. Но снова чувствую тоже самое, что и утром — тяжелый, проникающий в душу взгляд. Взгляд, от которого кожа будто реагирует раньше мозга, — покрывается мурашками. Я поворачиваю голову и сразу вижу Богдана. Он стоит чуть поодаль, прислонившись к черному Мерседесу. Держит между пальцами сигарету, медленно выпускает дым и смотрит на нас чуть прищурившись. Будто оценивает, запоминает. И, несмотря на его неподвижность, в этом взгляде дикое напряжение. Он ничего не говорит, не делает ни шага навстречу, и именно этим он облегчает мне задачу. Не подойдя, он словно дает мне фору, время. Не вмешивается. Пока не вмешивается…

Я киваю почти незаметно, как бы про себя, и, не говоря Дарине ни слова, сажаю её в машину, пристегиваю ремень, сама занимаю место за рулем. Сердце стучит неровно, но уже не от страха, а от того, что все становится слишком реальным.

Богдан не исчез. Он рядом. Он наблюдает. И он не уйдет. Он никогда не уйдет, пора с этим смириться.

Я медленно, сдавленно выдыхаю, словно с этим воздухом выпускаю и напряжение. Завожу двигатель. Не оборачиваясь, выруливаю на трассу.

— Мам, а ты увидела того дядю? — неожиданно спрашивает дочь, глядя из окна наружу. — Тот, с которым ты разговаривала вчера!

Она видит Богдана, который сейчас внимательно смотрит именно на нее. А потом бросает окурок в сторону и обходит свой автомобиль.

— Да, — отвечаю поверхностно и меняю тему: — Расскажи, чем сегодня занимались в садике.

У меня нет сомнения, что он поедет за нами. Ежеминутно пялюсь в зеркало заднего вида, ищу тот самый Мерседес, не могу сконцентрироваться на дороге. Сердце начинает стучать в учащенном ритме, где-то в горле. На плечах снова появляется тяжелый груз, который давит, давит, давит.