Ее нет.

Стерли.

Удалили.

Или ее изначально и не было.

Ты едешь вперед, оставляя позади себя людей, с которыми не успела подружиться. Места, по которым так и не прогулялась. Комнату, к которой не привыкла.

И так по кругу.

И так до бесконечности.

Поэтому моей радости не было предела, когда она сказала, что в этом городе мы остаемся навсегда.

Больше не будет вечных переездов.

Конечная точка здесь. Она определена. И никакой Калин не сможет сдвинуть ее с места.

– Вот эта дверь. Если ты снова окажешься в женской раздевалке, то у меня могут быть проблемы. Пожалуйста, останься на месте.

Парень улыбается.

– Не парься. Я не подставлю свою первую знакомую в этой шараге.

Шарага?

Это он про ВИП?

Я бы его предупредила меньше употреблять это слово, но в данный момент мне было просто смешно.

– Еще увидимся.

Киваю в ответ и ухожу.

Возвращаясь назад, я стараюсь не смотреть по сторонам и пытаюсь забить голову любыми мыслями.

Например, я думаю о пчелах, над которыми стоит угроза вымирания. Затем раздумываю об экономическом кризисе и докладе, который нужно будет сдать в конце второго семестра.

Хохот в коридоре заставляет меня напрячься.

Крепче сжимаю телефон в руке и продолжаю идти.

– Так, придурки, не учите меня жизни, – Богатов толкает одного из своих одногруппников, выхватывая из его рук рюкзак, чтобы тут же кинуть его на пол. – Если дядя Марк обещает, что пары не будет, значит, ее не будет. Дядюшка Марк умеет держать свое слово.

– Пару отменили не из-за тебя, – встревает Барский. – Шахов заболел. Ты не читал объявление?

– А с тобой никто не разговаривает. Кто-нибудь хотел узнать мнение Яра? Никто-о-о. Молчи тогда.

– Кофеин тебя погубит. Или не кофеин… Выбирать тебе.

Я прохожу мимо них, боковым зрением сканируя всех присутствующих. Калина нет.

Это хорошо и плохо одновременно.

Хорошо – я его не увидела.

Плохо – появляется мысль, будто он выжидает, а потом взорвет бомбу над моей головой.

– Еще раз говорю, Ярик, никто не хочет тебя слушать. Все слушают только меня. Молчи и не позорься. А то все будут думать, что я общаюсь со сварливым дедом.

И их еще называют богами.

Я фыркаю и, кажется, делаю это слишком громко, чем привлекаю ненужное внимание.

– Кто это у нас тут прогуливает занятие? – Богатов подскакивает с места, скрещивая руки на груди, и косится на меня. – А-а-а. Это ты…

И что это должно значить?

Это ты – над кем все смеются, или ты – мишень для издевательств долбаного Калина?

– Может быть, ты кого-нибудь ищешь? – Марк двигает бровями, улыбаясь как самый плохой клоун. – Хочешь, я с первого раза угадаю, кого именно?

– Не хочу, – не останавливаясь, отвечаю ему.

– Почему? Я могу дать его точные координаты.

Я уже хочу сама дать ему координаты, куда он может пойти, но затем слышу голос Ярослава:

– Прекрати орать. И хватит доставать людей. Тебя и так все терпеть не могут.

– Меня?

Богатов начинает возмущаться еще громче, а я в этот момент уже подхожу к нужному кабинету и тут же занимаю свободное место рядом с подругой.

– Черт, я так волновалась. Знаешь, я попрошу папу написать роман о психе, который годами преследует свою жертву, а в конце его сбивает фура. Потом буду с радостью перечитывать, – шепотом говорит Соня, с силой сжимая шариковую ручку.

– Не слишком кровожадно?

– Папа бы сказал, что все получают по заслугам.

Отец Сони – знаменитый писатель в жанре триллера. Абсолютно не мой жанр, но я как-то попробовала прочитать одну из его книг, которую он мне подарил, и потом не спала несколько дней, чувствуя, будто за мной кто-то наблюдает из зеркала.

– Фура – тема интересная, но что произошло? Куда утащил тебя этот псих?