Настя удрученно кивнула. А перед глазами стояла неприятная сцена: соседи ругались с приехавшими журналистами. Кричали, что нечего тут им делать.

Попав в «свою» комнату, Настя привычно переоделась в Бэлкин халат и отправилась в душ в конце коридора. Она вступила под теплые струи и попробовала расслабиться. Но несмотря на горячую воду, почти кипяток, тело сотрясал озноб. Настя нанесла на тело гель, стоявший на полочке, и начала усиленно втирать его. Особенно досталось предплечью левой руки с нарисованными ручкой линиями и черточками. Древние руны. Специальный став  на подарок. Что там она загадала? Платье и туфли? И получила сполна! Только какой ценой?! Настя стерла роковой запрос, пробормотала дежурные слова благодарности, как научила Оксанка, и в изнеможении опустилась на пол, выложенный пестрой плиткой, да так и застыла от ужасной догадки.

«Дофеячилась, блин, – выругалась она. – Новое платьичко захотелось? И туфельки? Все получилось. Вот только Дину теперь не вернешь. Да и не сравнить никакую обновку с потерей бабушки. Если бы знать заранее, быть бы чуть-чуть поумнее…»

Настя, не в силах сдерживаться, разрыдалась. Лилась вода, заполняя помещение крутым паром, уже давно сошел с плеча рисунок, да и на теле от геля ничего не осталось, а она, прижав к себе колени, все сидела на маленьком порожке из плитки и ревела. От безысходности, от собственной глупости и отчаяния. Где-то хлопали двери, и звонил сотовый. Но Настя не слышала ни звука, оплакивая Дину и свою непутевую жизнь. Когда в ванную кто-то постучал, она будто очнулась от тяжких думок и, аккуратно касаясь стены, поднялась. Крикнула негромко:

– Я сейчас выхожу.

И услышала в ответ надменное:

– Будь любезна, ты не одна в доме!

Она ополоснулась холодной водой, чтобы хоть что-то соображать и, закрутив полумокрые волосы в дульку, напялила халат и отодвинула задвижку. Потом вышла не торопясь и, проходя мимо Каймана, замершего посреди коридора немым изваянием, пробормотала чуть слышно:

– Опять твоему малышу сладкого не досталось?

– Что? – не понял тот, а потом, когда дошло, гневно зыркнул на надоевшую гостью.

– Кто-нибудь из твоих знакомых журналистов присутствовал на похоронах? – бросил он вслед.

– Понятия не имею, – передернула плечами Настя, даже не подумав повернуться.

– Нас крепко припечатали, – тихо заметил Егор. – Отец собирается подавать в суд. Если это кто-то из твоих знакомых…

– Я тут при чем? – раздраженно отмахнулась она. – По твоей версии я сама недоумок, а мои друзья – быдло! Мы-то по-русски с трудом разговариваем, а написать целую статью…

– Как я мог забыть, что ты идиотка? – сам у себя осведомился Егор.

– Просто помни об этом и обходи стороной, – хмыкнула Настя, а потом в сердцах добавила: – Может, я и набитая дура, но с гениталиями не разговариваю. Теперь-то я поняла, где ты ума набираешься!

Она успела заскочить в комнату и повернуть ручку, запирая дверь.

Последнее, что успела увидеть Настя, было разъяренное лицо Каймана.

– Поделом тебе, придурок, – пробурчала она про себя и, включив огромную плазму, висевшую на стене, еще раз щелкнула пультом, переключая каналы. На выпуск местных новостей она наткнулась почти сразу, да так и осела кулем на кровать. Увидела лица рассерженных соседей, доказывавших с экрана, что Дина Васильевна Тарасова не имела отношения к организованной преступности в городе.

– Бред какой-то, – пробубнила себе под нос Настя и уже собралась спуститься вниз к Бэлле и дяде Илье, как зазвонил сотовый. Она нервно выудила его из сумки и глянула на входящий номер. Димка!