Как и от его влюбленности. 

Меня так не любили раньше. Хотели, щупали, предлагали встречаться - но чтобы безвозмездно и со звездочками в глазах - не было. А это оказалось приятно. Нежно, волнительно. Хоть я ну никак не реагировала на это - я готова была видеть его другом и только - сам факт того, что есть хоть один человек, которому я не безразлично, немного грел замерзшее сердце.

Мои родители так меня не любили. Я не помнила, во всяком случае, как относился ко мне отец - он ушел, когда мне было три года; и мама потом не хотела ни вспоминать, ни рассказывать о нем - кроме имени я и не знала ничего.

Мама же таскала в дом одного за другим потенциальных отчимов и не обращала на меня внимание -  но все у нее что-то не получалось. Чужие мужчины с удовольствием пользовались чистой квартирой, горячей и вкусной едой и податливой женщиной рядом - а потом она им надоедала и они уходили, чуть ли не ногами отпихивая некрасиво визжащую мать.

Которая через несколько месяцев притаскивала следующего.

В общем, с такой бурной личной жизнью времени на подрастающую дочь у нее не было. 

А когда мне исполнилось шестнадцать, она привела Александра, «Сашеньку», как она его называла.

Который превратил мою жизнь в кошмар, до сих пор проникающий ядовитым оловом в мои сны, чтобы залиться в горло, уши, глаза и оставить совершенно обездвиженной и беспомощной, в гадком, вульгарном удушье, к которому у меня не было иммунитета кроме одного - бегства.

Сначала - в общагу областного центра. Потом - еще дальше. Порой казалось, что мужчины видели это во мне, замечали эту панику, готовность стать жертвой, болезненный, мерзкий страх, затапливающий меня при одном намеке на насилие, доминирование - и именно поэтому старались довлеть, ставить меня на место, потребовать то, что они бы не посмели, возможно, требовать у других женщин.

Но это не точно.

Возможно, мне просто не везло. Бывает. Есть люди, которым дается легко то, о чем я даже мечтать не могла, которые открыты миру, любимы и любят. А есть такие как я. Неустроенные в жизни девицы двадцати трех лет от роду, которые тайком по ночам читают тоненькие любовные романы, а сами даже не представляют, что это такое - строить отношения.

Вот еще почему я так цеплялась за Диму. Не могла уйти  и не мешать ему жить. Да, пусть наше совместное проживание и беззлобные подколки били лишь иллюзией  отношений, но я, порой, радовалась, что, при случае, могу похвастаться, что живу с парнем. И опытом совместного быта.

Дура.

Впрочем, не большая, чем те, кто верил, что розовые сопли, которые для меня были сказкой на ночь, имеют хоть какое-то отношение к реальности.

- Зайди ко мне.

Я подпрыгнула от резкого голоса, ворвавшегося в тишину моего закутка, нарушаемую лишь стуком клавиш.

Интерком ожил совершенно неожиданно - да я и вовсе забыла, что он у меня есть на столе-то! Все поручения мне передавал личный помощник, тем более если они касались непосредственно самого босса. И вообще, я видела его - точнее, его макушку, склонившуюся над бумагами или каким-нибудь планшетом - только когда приносила ему кофе.

И то об этом сообщала мне Нина -  что Веринскому нужен кофе. И я бросала любое дело, которым в этот момент занималась, и вскакивала, подлетала к стойке, на которой располагалась дорогущая кофемашина и делала его любимый двойной эспрессо с капелькой даже не молока, а молочной пены, которую надо было ложечкой достать из молочника и поместить ровно в центр чашки.

За те три недели, что я здесь работаю, я приготовила сорок одну такую чашку.