А эта её постоянная привычка жевать жвачку (причем, у меня часто возникает мысль, что это одна и та же жвачка) с громким вульгарным чавканьем. Корова позавидует.

— Не идём. Вернее, я не иду, а ты как хочешь, — попыталась сделать вид, что занята рассказом, но Светка так просто не отвяжется.

— Кать, ну ты вообще! Ну вот чего дома сидеть? Тебе ж не двенадцать!

Ага, не двенадцать.

В двенадцать у меня были другие цели в жизни. К примеру, выжить. Чего-нибудь раздобыть пожрать и при этом не лишиться последних зубов.

Светка-то небось в куклы ещё играла, пока не поняла зачем у неё сиськи растут.

— Всё верно, я уже не ребёнок. А потому у меня есть цели в жизни и чтобы их достигнуть нужно учиться. Кстати, у слов «учиться» и «шляться» разные значения, — ответила ей шепотом, пока уже злая учительница нарезала вокруг нас третий круг.

Светка замолчала на целую минуту, видимо, пытаясь переварить полученную информацию, а после констатировала:

— Да ты гонишь.

А на перемене продолжила канючить. Нет, я, конечно, совру, если скажу, что предложение сходить на дискотеку меня не прельщало. Как и все нормальные девочки я хотела научиться танцевать, хотела быть в центре внимания. И пусть даже меня не интересовали парни, но нравиться им я хотела, а шансы были стопроцентные, если учесть Светкину манеру краситься и наряжаться.

Я научилась одеваться не только так, чтобы не отпугивать людей, но и со вкусом. Что-то почерпнула от Верки (отдать должное гадине, одевается она отменно), что-то из её же журналов, которые посматриваю втихаря, когда сучки нет дома. А что-то пришло само. К примеру, сочетать цвета я научилась сама.

Вот только покрасоваться на той же дискотеке я не могла. Басмач, он же строгий опекун, очертил допустимые границы моего поведения и места пребывания, а именно — школа и дом. На все мои попытки улизнуть из дома, чтобы погулять, лишь молча сверлил меня таким страшным взглядом, что больше идти никуда не хотелось. Более того, не хотелось даже попадаться ему на глаза ближайшие пару дней.

«Твоя обязанность — учиться. Если хочешь шляться по подворотням, можешь вернуться на улицу», — его слова.

Его правило.

Правило, которое оспаривать я не решалась, потому что знала, он не шутит и второго шанса не даст. Миша вообще обладал редким даром убеждения.

— Свет, отстань от меня, а? Ну правда, сказала же, не могу.

— Почему? Боишься, что опекун твой грозный не отпустит?

И как она догадалась?

— Не боюсь. Знаю.

— Слушай, ну так это же вообще не проблема. Меня тоже мать не отпускает. Всё гундит, что учёбу запускаю и только о пацанах думаю. А мне похрену. В окно вылезла и пошла, куда и когда приспичило.

Я недоверчиво взглянула на Светку.

— Серьёзно, что ли? А если поймает?

— Ой, да как она поймает? Ночью старики спят.

Я задумалась.
На старика, конечно, Басмач не тянет, но храпит по ночам знатно. В впрочем, откуда мне знать, может это Верка…

— Ладно, во сколько там твоя дискотека начинается?

— Ура! Ура! — запрыгала Светка, хлопая в ладоши, аки дитя.

Да уж. Гулёна, блин.

Вот поймает меня Басмач, вытолкает из дома взашей и всё… Да здравствует голодная, холодная свобода. И нахрен нужна она мне, если нечего жрать?

А вечером Светка прыгала у забора, коченея от холода и мучаясь мыслями — решусь я или нет. Решилась. Правда, до последнего дрожали коленки.

— Фуууух, — выдохнула подруга, стирая со лба мнимый пот. — Я уж думала, заловили тебя.

Я усмехнулась и, схватив Светку за руку, потащила подальше от ворот.

— Я ещё и не в такие щели пролезала, что мне какое-то окно.