Я начала привыкать к новому дому. Да, именно к дому. Потому что у бабы Дуси я чувствовала себя, как в родном доме. Всё здесь мне нравилось. И серая кошка с забавной кличкой Марфуша, и маленькая кухонька, где мы со старушкой и Марфушей завтракали, обедали и ужинали. И даже старенький телевизор, каналы которого приходилось переключать с помощью плоскогубцев.

А через неделю пришёл он. Басмач. Сел напротив, когда я завтракала и, глядя мне в глаза, справился у бабульки о моём поведении. Так и подмывало спросить: «Не мешаю я тебе, любезный?». Но, разумеется, молчала, как рыба. Не до этого мне. Не время сейчас показывать свои иголки. Моя задача — оставаться здесь как можно дольше. Выучиться, хоть как-то на ноги встать… А там уже видно будет.

— Катя очень хорошая девочка. Трудолюбивая, послушная. Борща хочешь, Мишенька?

— Спрашиваешь! Я ни за что не откажусь от твоего борща.

Он улыбнулся старушке и я даже растерялась, впервые увидев такого Басмача. Словно не он вовсе. Улыбка такая искренняя, добрая, не искусственная. На такого посмотришь и не скажешь, что он главарь бандитов.

— Спасибо, бабуль, — чмокнул бабу Дусю в щеку и, взяв ложку, принялся есть с таким аппетитом, словно его дома не кормят.

— Как Верочка с маленьким? Имя уже выбрали?

Басмач пожал плечами.

— Вера хорошо. Пацана Ильёй назову.

— Хорошее имя, русское. А то сейчас мода пошла на заграничные имена, не поймешь, то ли девочка, то ли мальчик.

Михаил кивнул и продолжил уплетать борщ, а я подумала, что надо будет потом поспрашивать у старушки о своем благодетеле. Не то, чтобы это было жизненно необходимо, просто интересно. Отчего-то хотелось знать об этом странном человеке всё. Ну или хотя бы побольше, чем сейчас.

— Ты ешь, давай, Катюш. Чего застыла? — баба Дуся легонько толкнула меня в плечо. — У Миши времени нет тебя ждать.

Меня ждать? В груди шевельнулось неприятное чувство.

— А куда мы…

— Поменьше разговаривай и ешь, давай, в темпе, — буркнул на меня Басмач недовольным тоном, отчего спрашивать что-либо пропало всякое желание.

8. ГЛАВА 8

1994 год

— Ты такая красивая девочка… С ума сойти. Можно я тебя потрогаю? Вот здесь, — жирный урод протянул свою пухлую руку в золотых перстнях и попытался облапить меня за задницу.

Сволочь мерзопакостная.

— Ну, подожди, милый, — промурлыкала заученным текстом и легким движением вывернулась из его лап. — Ты обещал подарочек, — пропела ему на ухо и упорхнула к столику с едой. — Так жарко… Фуууух... Хочешь шампанского? Ммм?

Старый кобелина смотрел на меня с таким вожделением, что казалось, сейчас закапает дорогой ковер своими слюнями. Педофил вонючий.

— Шампанского… Оохх... Деточка моя сладенькая, да я хоть яд из твоих рук… — и снова за мной ломанулся, ублюдок.

Я снова улизнула от урода и схватив бутылку наполнила бокал, жалея, что нет у меня яда. Мне бы не было жаль эту жирную свинью с его сальными глазенками и похотливыми ручищами.

По спине пробежалось стадо мурашек от отвращения. Наверное, никогда не привыкну к этим ублюдочным коммерсам и им подобным. Уж лучше всю жизнь с братками шашни водить, чем с этими мразями общаться. Нет, случались среди них нормальные, которых даже жаль было, когда парни Басмача начинали их «прессовать». Но в основном, вот такие вот, как этот… Привел малолетку в гостиничный номер и собирается трахнуть её, полностью уверен в том, что за это ничего не будет. Мне, конечно, уже двадцать, но он-то этого не знает. Сволочь уверен, что мне шестнадцать, как я сказала ему при знакомстве. Моё детское лицо, маленький рост с миниатюрной фигурой и белые гольфы с плиссированной юбкой дополняют образ девочки-припевочки.